topmenu
მთავარი
ეპარქიები
ეკლესია-მონასტრები
ციხე-ქალაქები
უძველესი საქართველო
ექსპონატები
მითები და ლეგენდები
საქართველოს მეფეები
მემატიანე
ტრადიციები და სიმბოლიკა
ქართველები
ენა და დამწერლობა
პროზა და პოეზია
სიმღერები, საგალობლები
სიახლეები, აღმოჩენები
საინტერესო სტატიები
ბმულები, ბიბლიოგრაფია
ქართული იარაღი
რუკები და მარშრუტები
ბუნება
ფორუმი
ჩვენს შესახებ
rukebi
ეკლესია - მონასტრები
ეკლესია - მონასტრები
ეკლესია - მონასტრები
ეკლესია - მონასტრები

 

Пиотровский Б. Б. Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н.э. - эпоха бронзы (3)

<უკან დაბრუნება

Пиотровский Б.Б.

Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н.э.

Лекция девятая. Хозяйство эпохи бронзы

Археологические материалы, ставшие известными в последнее время, свидетельствуют о возникновении земледелия в Закавказье еще в неолитический период. Сравнивая неолитические поселения Закавказья (Тетрамица у Кутаиси, поселения у сел.Одиши в Мегрелии и Кистрик в Абхазии) с подобными же на Северном Кавказе (Агубековское поселение у г.Нальчика), можно заметить, что развитие хозяйственных форм протекало в Закавказье, по сравнению с Северным Кавказом, более быстрыми темпами. В то время как на севере господствовало еще собирательство, к югу от Кавказского хребта земледелие стало уже основой хозяйства первобытной общины. Об этом свидетельствуют не только находки зерен злаков, но и наличие большого числа каменных зернотерок и кремневых пластин, служивших вкладышами составного серпа. Подобные предметы были обнаружены в поселениях энеолитического периода, выступая даже руководящими формами памятников материальной культуры энеолита Закавказья. Раскопки древнего поселения к западу от Халдара, относящегося к самому началу I тысячелетия до н.э., также выявили явственные следы земледелия, сочетавшегося с садоводством. Обнаружено много каменных зернотерок и кремневых вкладышей от серпов, но, к сожалению, остатки злаков при раскопках найдены не были. Судя по находкам из других раскопок, можно полагать, что основными земледельческими культурами в эпоху бронзы в Закавказье были аборигенные сорта пшениц и ячменей, а также полба (эммер). Садоводство древнего Ханларекого поселения выступает весьма отчетливо. В большом сосуде, впущенном в пол одного из расчищенных жилищ, оказались косточки винограда (Vitis vinifera), свидетельствующие о далеком прошлом виноградарства и виноделия в Закавказье, а в обмазке пола другого жилища найдена косточка персика (Primus persica). Органические остатки из Ханларского поселения, среди которых имеется большое количество семян и остатков плодов диких растений, указывают также и на собирательство, сопутствовавшее развитому уже земледелию. В том же жилище, где была найдена косточка персика, собрано большое количество косточек каркаса (Celtis caucasica Willd.) дерева, широко распространенного в нагорном Карабахе. В полу двух других жилищ открыты хранилища в виде крупных сосудов, содержавших семена и плоды диких растений. Тут были найдены семена мари, т.е. белой лебеды (Chenopodium), причем наличие нескольких видов этого растения подтверждает предположение, что в данном случае хранились продукты собирательства, а не земледелия. Семена лебеды (Atriplex) и мари, а также косточки каркаса известны и из более ранних могильников. Вследствие того, что в Закавказье культура эпохи бронзы изучалась преимущественно: по могильным памятникам и многочисленные поселения, относящиеся к этому периоду, ждут еще своего исследования, земледельческие орудия представлены немногочисленными предметами для обработки почвы. В это время, кроме деревянной мотыги с каменным или бронзовым наконечником, возможно, употребляется и примитивный плуг, существовавший уже в Ванском царстве. С территории центрального Закавказья известно большое число древних серпов, двух одновременно встречающихся типов. Первый наиболее ранний, это составной серп из кремневых или обсидиановых вкладышей, закрепленных в деревянной или же в костяной основе, и второй - металлический кованный серп небольшого размера с деревянной рукояткой, повторяющий форму кремневого серпа. В Бешташенском могильнике (Триалети) оба типа серпов встречены в одной могиле, что указывает, быть может, на какое-то особое назначение бронзового серповидного орудия. Среди земледельческих орудий древнего Закавказья особый интерес представляют остатки молотилки, обычного для горных районов Кавказа типа, найденные в одном из погребений большого кургана (№2), раскопанного около Ханлара. Это плоская дубовая доска с углублениями на нижней стороне, в которые вставлялись куски кремня. Подобная молотилка, относящаяся к несколько более позднему времени, была открыта в могильнике у сел.Ахтала, на р.Дебед (Алотавердский район Армянской ССР). Орошение древних полей было, вероятно, крайне примитивным; для этих целей использовались горные ручьи, а посевы производились на склонах гор или у их подножии, на тех же местах где расположены и современные поля. На пашнях у сел Цовинар (южный берег да. Севан) мною был найден обсидиановый вкладыш серпа, причем никаких других предметов, которые свидетельствовали бы о наличии древнего поселения, на тех же полях обнаружено не было. Вместе с развитием земледелия в некоторых районах Закавказья шел и интенсивный процесс уничтожения лесов. Особенно быстро этот процесс протекал на побережье оз.Севан, которое по сведениям армянских средневековых историков имело густые леса, а ныне лишено всякой сколько-нибудь значительной древесной растительности. Работы геоботаников, исследовавших почвы Севанского района, установили, что леса занимали здесь очень большую площадь. На существование частого леса на побережье оз. Севан указывают кости зубров и благородных оленей, находимые в озере и на местах отступания воды при понижении уровня озера. В одном из погребений эпохи бронзы, раскопанном около Нор-Баязета, был обнаружен череп куницы, зверька, который обитает в густых (высокоствольных лесах). Процесс постепенного обезлесения прослеживается по археологическим материалам и в других областях Закавказья, в древности богатых лесом. В знеолитическом могильнике у Ханлара встречаются остатки угля и древесины различных пород, среди которых отчетливо определяется можжевельник (арча, Juniperus). Там же было открыто круглое в плане могильное сооружение с сохранившимися остатками 22 столбов диаметрам до 20 см. Можжевельник являлся одним из самых распространенных строительных материалов, употреблявшихся в восточном Закавказье в первой половине I тысячелетия до н.э. (прежние определения кедра среди древних остатков дерева следует считать ошибочными). Наряду с можжевельником для строительства, как показывают большие курганы у Ханлара (№№ 1 и 2), употреблялись следующие породы деревьев: дуб, тополь и карагач, причем диаметр некоторых бревен достигал 70 см, при длине около 7 м. Изменение растительности восточного Закавказья прослеживается по археологическим материалам отчетливо. Так, в могильниках Ханларского района и Нагорного Карабаха, в древних кострищах, относящихся ко второй половине I тысячелетия до н.э., заметна смена дубовой золы золой граба и грабинника. В.А.Петров, указывая на то, что граб в Закавказье выступает как сменная порода, заключает, что единственной обоснованной причиной описываемой смены, относящейся к району, расположенному в пределах нижнего лесного пояса, можно считать лесоуничтожение. Несомненно, этому уничтожению лесов в сильной мере содействовал человек, использовавший дерево для хозяйственных нужд с самых ранних этапов развития своей культуры. Жилища, сложенные из камня, перекрывались обычно бревенчатым накатом, а часто, особенно, в западном Закавказье (древние поселения Колхиды), они целиком строились из дерева. О грандиозности могильных сооружений из дерева может свидетельствовать курган Паша-тапа, раскопанный Э.А.Реслером в 1901 г. у сел. Болчали (Кировабадский район Азербайджанской ССР). Под каменной насыпью кургана обнаружился большой бревенчатый помост из дубовых стволов толщиною более 30 см. Ниже раскопки открыли еще два подобных помоста, о значительных размерах которых свидетельствовало "большое количество обуглившихся дров, вывезенных на нескольких телегах". Этот курган не единичен, во многих могильниках того же района были обнаружены постройки из огромных арчевых и дубовых бревен толщиной до 90 см. Порубка леса, широкое использование дерева для строительных нужд населения, а также расширение земледельческих участков за счет леса, несомненно влияли на постепенное обезлесение страны, но значительно большее значение для уничтожения лесов имело скотоводство, особенно разведение мелкого рогатого скота - коз и овец, вытаскивающего подлесок и уничтожающего молодую поросль. Появление скотоводства Закавказье следует отнести к чрезвычайно отдаленному времени, во всяком случае, к периоду, лежащему за пределами известной нам энеолитической культуры. При раскопках жилищ древнего поселения у Ханлара было обнаружено большое количество трубчатых костей, расколотых для извлечения костного мозга. Все кости оказались принадлежащими домашним породам скота, из них определены кости крупного рогатого скота, овец, коз и свиней. Обнаружены также кости лошади. В могильниках первой половины I тысячелетия во всем Закавказье постоянно встречается большое количество костей домашних животных, иногда в кострищах, иногда, в сосудах, поставленных около погребенного, а иногда в виде целых скелетов животных, положенных в могилу. В качестве примера возьму 15 небольших однотипных курганов, раскопанных в 1903 г. около Кировабада (б. Елизавет-поля) и Хаялара (б. Еленендорфа), давших одновременный материал. В большинстве из них находились целые костяки животных, но наряду с ними в сосуды клали также и отдельные куски мяса. Наибольшее число скелетов животных, открытых в курганах, принадлежало овцам или баранам (11 могил), в трех случаях обнаружены костяки свиней и в одной могиле оказался скелет козы. Иногда в могилу, вместо целого животного, клались отдельные части его туловища, иногда шкура с головой и четырьмя конечностями. Именно такая содранная шкура (по-грузински "шолти") изображена на каменных стелах в горах Армении, открытых Н.Я.Марром и ставших известными под именем "вишапов". Крупный рогатый скот в могильниках Закавказья встречается чаще в последний период бронзового века. Так, в курганах на побережье оз.Севан были обнаружены целые костяки быков. Быки в то время были основной тягловой силой. Они впрягались и в молотилки, известные по археологическому материалу, и в повозки, служившие для перевозки тяжестей. В 1908 г. у сел.Адиаман, на юго-западном побережье оз.Севан, Е.А.Лалаян раскопал большой каменный склеп, в котором была обнаружена массивная деревянная повозка, богато украшенная резьбой, в которую были запряжены четыре быка. Колеса этой повозки представляли громадные деревянные диски, а на ярме была укреплена бронзовая погремушка в виде козла. В том же Севанском районе, при раскопке курганов у Мотбидзор, около Нор-Баязета, было открыто культовое погребение быка. В большой могиле лежал костяк быка и ори нем три сосуда своеобразных форм, один из которых представлял собою курильницу, небольшой глиняный ящичек, украшенный орнаментом, и раковина. Культ быка отражается и в изображениях на бронзовых поясах. В одном из курганов у сел. Ходжалы (Нагорный Карабах) был найден обломок пояса с изображением бегущих быков, в окружении символов астрального характера. Под головой одного быка изображена шестилучевая звезда со спиралью в центре и змея, а у головы другого - схематическая фигура, возможно, изображение птицы. В закавказских могильниках встречаются также и отдельные предметы, изготовленные в форме голов крупного рогатого скота. В одном погребении Шамхорского района (Азербайджанская ССР), между сел.Кедабек и Калакент А.А.Ивановский обнаружил крупный глиняный сосуд в виде головы быка или коровы, а в богатом погребении Аргадзорского кургана (Нагорный Карабах) Э.А.Реслер нашел бронзовую головку быка, украшенную прорезками и служившую навершием посоха. Изображения мелкого рогатого скота также обычны на древних памятниках Закавказья. В государственном Историческом музее Армении хранится глиняный сосуд, происходящий из окрестностей Ленинакана и украшенный скульптурным изображением принесения барана в жертву. В Закавказье, в процессе развития скотоводства мы наблюдаем значительное увеличение количества мелкого скота. Преобладание в Закавказье мелкого рогатого скота отмечают также урартские клинописные памятники VIII в. до н.э., рассказывающие о добыче, захваченной в центральном Закавказье (Летопись урартских царей Аргишти, сына Менуи, и Сардура, сына Аргишти). Летопись Сардура, в частности, указывает, что за два похода в Закавказье из страны Эриах, расположенной в районе к северу от горы Арагац, было угнано 23 194 головы крупного рогатого скота и 63 420 голов мелкого рогатого скота (в клинописном тексте даны идеограммы "быка" и "овцы"); Эти данные отчетливо отмечают большое количества мелкого рогатого скота, по числу почти что втрое превышающее количество крупного рогатого скота. Укажем попутно, что в Александропольском уезде б. Эриванской губернии, (ныне Ленинаканский округ), на территории которого в древности находилась страна Эриах, по переписи 1916 г. насчитывалось 132 000 голов крупного и 157000 голов мелкого рогатого скота. Если мы учтем, что страна Эриах занимала лишь небольшую часть территории земель, вошедших в Александропольский уезд, а также что урарты угнали не весь скот страны Эриах, то мы убедимся в значительном количестве скота у племен древнего Закавказья. Естественно, увеличение количества скота требовало и увеличения кормовой базы, расширения пастбищ, так как пастбища, находившиеся около поселений, становились явно недостаточными. В связи с этим значительным расширением поголовья скота во всем Закавказье возникает новая полукочевая форма скотоводства, с выгоном скота в летнее время на горные пастбища. Эта форма хозяйства, характерная для всего Кавказа (яйлажное или кошевое скотоводство), совершенно оформилась в Закавказье уже в начале I тысячелетия до н.э. Этнографические кавказские материалы сохранили нам различные формы полукочевого скотоводства с большим или меньшим удельным весом зимовников, что стоит в прямой связи со значением земледелия. Отчетливо наблюдается также и разделение пруда между низменными (долинными) и горными районами Закавказья, в первых преобладает земледелие, тогда как во вторых - скотоводство. Крупные земледельческие поселения Закавказья, относящиеся ко времени I тысячелетия до н.э. указывают на то, что скотоводство этого периода истории Закавказья было полукочевым, близким к той форме, которая и ныне бытует на всем Кавказе. Для целей скотоводства на высокогорных пастбищах в древности устраивалась целая система каналов и водоемов. Следы таких каналов, связанных с горными источниками, обнаружены на склонах горы Арагац и Гехамских гор в Армении; именно около них и находятся "вишапы" - каменные изваяния хранителей вод, в виде гигантских рыб или столбов с бычьей шкурой, из головы которой изливается вода. Эти каналы и водоемы служили не только целям орошения высокогорных лугов, но и для водопоя скота; некоторые же из них доходили и до поселений, расположенных у подножья гор. Одновременно с развитием яйлажного скотоводства в горных районах Закавказья значительно усилилось значение охоты, дававшей мясную пищу кочевникам-скотоводам, которым также постоянно приходилось защищать свои стада и от нападения диких зверей. Охота, таким (образом, начала сопутствовать развитию полукочевого скотоводства, что отразилось и в религий населения Закавказья I тысячелетия до н.э., и было бы неверным считать, что в религии отражена прошлая основная форма хозяйства - охота, которая уступила свое значение земледелию и скотоводству. Развитие охоты наряду с полукочевым скотоводством мы наблюдаем на Кавказе повсеместно. Кости диких животных, служивших объектами охоты, часто встречаются в древних могильниках центрального и восточного Закавказья, а изображения на древних памятниках (резьба на керамике и гравировка на бронзовых поясах) передают сцены охоты на диких козлов, оленей, кабанов, а также на птиц. Основным охотничьим оружием служил лук, изготовлявшийся, вероятно, целиком из дерева. Судя по изображениям, лук восточного Закавказья, в отличие от центрально-закавказского был сравнительно небольшого размера. Таковы луки, изображенные на черной керамике с резьбой, заполненной белой массой (Кировабадской район), а также на бронзовом поясе из раскопок В.Белька в Шамхорском районе, на котором изображен охотник, держащий лук над головой. На поясах же центрального Закавказья мы встречаем луки большого размера, почти что в рост человека. Наконечники стрел в восточном Закавказье изготовлялись из камня, главным образом из кремня и обсидиана, и из бронзы, причем металлические наконечники стрел передают форму каменных, закрепленных в расщеп древка, Встречаются: также костяные наконечники стрел конической формы. Вероятно для охоты употреблялись также, разного рода: капканы и силки, но они не представлены известным нам археологическим материалом. При раскопках погребений в Шамхорском районе были обнаружены костяки собак, служивших, вероятно, целям охоты и скотоводства. Участие собаки в охоте засвидетельствовано охотничьей сценой на бронзовом поясе из Калакента. В тесной связи с развитием полукочевого скотоводства: стоит, по-видимому, усиление значения лошади в хозяйстве и быту древнего Закавказья. Она становится основным средством передвижения, связывавшим постоянные поселения, с кочевками. Археологические материалы показывают, что лошадь для верховой езды появляется еще в конце II тысячелетия до н. э. (Шахтахтинский могильник, поселение у Ханлара), особенно широкое ее распространение следует отнести ко второму периоду эпохи бронзы, т.е., примерно, ко второй четверти I тысячелетия. Именно в погребениях этого времени раскопками обнаружены целые костяки лошадей, сопровождавших в могилу своих хозяев. Урартские тексты VIII в. до н.э. рассказывают об угоне из страны Эриах после первого похода 412 коней, а после второго 1613 коней. Надо заметить, что северные области Передней Азии, граничившие с Закавказьем, издревле славились на древнем Востоке своими табунами, лошадей. Еще в середине IX в. до н. э. ассирийский царь Салманасар III захватил в приурмийском районе большое количество лошадей, что изображено на рельефах Балаватских ворот. О богатстве этого района лошадьми рассказывают также ассирийские тексты конца VIII в. до н.э., в частности текст, описывающий восьмой поход Саргона. Раскопками Э.А.Реслера в курганах Нагорного Карабаха и Кировабадского района обнаружено большое количество скелетов лошадей, иногда по три в одной могиле. В богатом погребении Арчадзорского кургана (№2) костяк лошади лежал рядом со скелетом человека у стенки могилы. В другом кургане конский скелет находился под костяком человека. Это дает основание заключить, что покойник помещался в могилу верхом на коне. Иногда взамен лошади в могилу клалась только ее голова. Черепа лошадей с бронзовыми украшениями и удилами были обнаружены в каменных ящиках восточного Закавказья, характеризующих второй период эпохи бронзы. Наконец, заменой лошади должны были служить удила, клавшиеся вместе с покойником в могилу. В Закавказье лошадь была не только верховым животным, но и тягловой силой. На одном из бронзовых поясов из могильника в Ахтале имеется изображение колесницы с запряженными в нее двумя лошадьми. По типу эта колесница связывается с древневосточными. Для истории древнего Закавказья особый интерес представляет появление верблюда. В 1896 г. А.А.Ивановский при раскопках кургана у сел.Карабулак, в южной части восточного Закавказья, открыл богатую могилу, в которой находились два скелета верблюдов, с богатым убором, украшенным даже золотом, что встречается в Закавказье сравнительно редко. Для помещения верблюдов в могилу потребовалось даже расширение погребальной камеры. Если мы снова обратимся к урартским письменным источникам, то увидим, что среди перечня угнанной из Закавказья добычи верблюды упоминаются. Так, после третьего похода Сардура в страну Эриах, оттуда было уведено 115 верблюдов. Но верблюды, по-видимому, были в Закавказье редкостью, чем и объясняется сравнительно небольшое их число в перечне добычи. Археологический материал, характеризующий основные черты хозяйства Закавказья эпохи бронзы, преимущественно первых трех веков I тысячелетия до н.э., отчетливо показывает, что во всем Закавказье земледелие сочеталось с полукочевым скотоводством, получившим значительное развитие. Использование горных пастбищ предоставляло в условиях того времени неограниченные возможности для роста скотоводства, количественного увеличения стад. Скот стал основным богатством первобытных общин, предметом накопления и обмена. Территориальная близость горных пастбищ и мест разработки медных руд, на которых было основано ремесло, создавала при сравнительно еще неразвитом обмене, благоприятные условия для развития культуры племен, живших в горных районах Кавказа, которые в эпоху бронзы приобрели значение ведущих районов.

Лекция десятая. Ремесло эпохи бронзы

Культура Закавказья начала I тысячелетия до н.э. характеризуется широким развитием обработки металла с использованием местных руд. В настоящее время трудно установить дату начала разработок медных месторождений, которыми так богато Закавказье, иго вполне вероятно, что начало добычи меди в этом районе следует отнести к концу III тысячелетия до н. э., т.е. к периоду энеолита. Использование закавказских меднорудных месторождений в широком масштабе прослеживается лишь во второй половине II тысячелетия до н. э., в эпоху бронзы. В Закавказье известны разработки еще той поры, когда руда добывалась примитивным способом, из открытой ямы, и когда для выплавки металла выбиралась только окисленная руда. Все основные меднорудные разработки Закавказья носят следы работы древних рудокопов, на что указывают также и находки бронзовых орудий начала I тысячелетия до н.э., связанных с этими разработками. У сел.Кедабек, на вершине и на склоне горы, обнаружены ямы овальной формы со следами работы киркой, служившие для добычи медной окисленной руды. Участки сернистых руд, требовавших более сложного способа выплавки металла, оставались нетронутыми. Возможно, что эти именно разработки хронологически и не относятся к глубокой древности, но, во всяком случае, они по своему типу представляют древнейший вид рудных разработок, сходный с древними разработками кремня, археологически изученными в восточном Закавказье (Килик-даг у Ханлара). Около станции Шагали (Армянская ССР) также были открыты древние выработки, в которых выбиралась лишь окисленная руда, в то время как сернистая руда, встречавшаяся тут же, шла в отвал. Уже в начале I тысячелетия до н. э. в Закавказье имелась высококачественная бронза, с присадкой от 4 до 10% олова, орудия же из чистой меди встречаются редко. Присутствие в некоторых металлических изделиях незначительного количества свинца, цинка и железа следует считать результатом использования полиметаллических руд. Олово в Закавказье, по-видимому, было местным, но можно допустить также ввоз его из Передней Азии. Олово могло добываться на склонах центральной части Кавказского хребта, в Раче, Горийском и Боржомском районах, а также около Аллавердских меднорудных месторождения. При раскопках В.Белька в 1890 т. около Калакента, в одном из каменных ящиков было найдено массивное кольцо из олова (олова - 99.60%, цинка - 0.17%, сурьмы - 0.12°/0). Как правило, в украшениях количество олова больше, чем в предметах, служивших орудиями или оружием. Так, секира из Ворнакского могильника содержала 5.82% олова, а украшения нижней части древка копья - до 10.75%. Кроме олова присадкой к меди в древних бронзовых предметах Закавказья служила сурьма и редко - свинец. Некоторые бронзовые предметы из Цинондали содержат 2.5-3% сурьмы. В могильниках центрального Закавказья часто встречаются бусы и подвески из сурьмы дисковидной и (ромбической формы. Подвески, совершенно с ними тождественные, известны на северо-восточном Кавказе (горный Кавказ и Дагестан) и, несомненно, они проникали туда путем межплеменного обмена, значение которого мы не можем преуменьшать. Местное производство бронзовых изделий документировано пока лишь немногими данными. Древние литейные мастерские еще не известны, но до нас дошли каменные формы для отливки бронзовых предметов. В Шамхорском районе (Азербайджанская ССР) случайно были найдены двустворчатые формы из красного песчаника для отливки секир. Из этой находки сохранилась только одна форма, поступившая в Ханларский музей. Подобные же две каменные формы для отливки секир известны и в Армении. Одна из них была найдена на древнем поселении около Левинакана, а другая происходит из развалин города у крепости на холме Кармир-блур, около Еревана. Кроме форм для отливки секир, оружия, чрезвычайно распространенного в Закавказье, встречены формы для отливки и других предметов. Так, на крепости Муханнат-тапа, в Ереване, был обнаружен обломок каменной литейной формы для плоского топорика-долота, тоже частого в центральном Закавказье орудия. Вероятно, кроме разъемных каменных форм в восточном Закавказье существовали также глиняные формы, подобные найденным в горном Кавказе. Большинство предметов вооружения, происходящих из древних могильников Закавказья, изготовлено путем отливки именно в разъемных формах (мечи, кинжалы, татары и др.), причем некоторые из них после отливки дорабатывались проковкой. Таковы плоские кинжалы без рукояток и серпы. В арчадзорских курганах Э.А.Реслером были обнаружены отдельные бронзовые предметы (рукоятки орудий, кольца, бляшки), отлитые со спиральным выемом, в который вковывались полоски бронзы, по цвету темнее металла основной части предмета, но по химическому анализу мало от него отличающиеся. В одном случае в углубление были вкованы две полосы металла, различные по своему цвету. Тут мы имеем чрезвычайно интересный прием употребления разноцветных металлов.

Табл. 12. Карта распространения кавказских бронзовых сосудов VI в. до н. э.

Но кроме отливок бронзовых предметов в стабильных разъемных формах, в восточном Закавказье существовал и был широко распространен способ отливки по восковой модели, чрезвычайно характерный для всего Кавказа. В этом случае предмет, выполненный из воска или из легко плавящегося материала, залеплялся в глиняную оболочку - скорлупу, в которой оставлялись два отверстия. После нагревания формы воск модели плавился и вытекал наружу, а в освободившееся пространство вливался металл, который, заполнив образовавшуюся пустоту, точно повторял всю моделировку оригинала. Для извлечения предмета форма разбивалась, так что по одной модели можно было отлить лишь один предмет. Этим способом выполнялась вся мелкая бронзовая скульптура (фигурки людей и животных), а также прорезные навершия кинжалов, фигурки в виде птиц, подвески в виде дисков и др. Некоторые же, особенно сложные по своей форме, предметы отливались по отдельным частям. Так, большие вилы, украшенные головками животных, происходящие из раскопок Э.А.Реслера в Поллукая (1894), были смонтированы из трех частей, причем отдельные части скреплялись деревянными шпеньками. Дерево для украшения бронзовых предметов в Закавказье употребляется очень часто. Ажурные навершия кинжалов постоянно украшались деревянной инкрустацией, причем на деревянных пластинках иногда выжигались узоры из точек. Кроме деревянной инкрустации, известны случаи инкрустации камнем, цветной пастой и раковиной (пряжка из Арчад-зора с четырьмя звериными головками) и в очень редких случаях золотом (курган у сел Кара-булак). Обычным способом украшения бронзовых изделий была чеканка и гравировка, которая встречается не только на кованых предметах, как, например, на пластинчатых поясах, но и на предметах, отлитых в формах или по восковой модели. Так, мечи часто имеют гравировку (спирали, фигурки животных и др.) на своем клинке, особенно в верхней части, под рукоятью. На громадном материале бронзовых изделий начала I тысячелетия до н.э., происходящем из Закавказья, мы можем проследить руководящие для отдельных районов формы бронзовых изделий. Среди бронзового оружия Закавказья особое место занимает меч, два типа которого выявляются чрезвычайно отчетливо. Первый тип представляет собою цельноотлитый меч с обрубленным нижним концом и с небольшим ребром посредине клинка. Навершие в рукоятка имеют выпуклый орнамент, в то время как клинок обработай гравировкой. Этот тип меча особенно характерен для северо-восточного Закавказья, для района Кахетии (Пакурцихе), хотя отдельные его экземпляры встречены и в центральном Закавказье (Земо-Авчалы, Ворнак-ский могильник, Узунлар). Второй тип, обычный, в юго-восточном Закавказье, в районе между реками Араксом и Курой, представляет собою длинный меч, с заостренным концом, имеющий в средней части клинка углубленные полосы. Навершие обычно отливалось отдельно, а в рукоятку закована деревянная основа. Характерные экземпляры мечей этого типа известны да Шамхорском и Ханларском районах, а также и в Нагорном Карабахе. Распространенным видом древнего закавказского оружия являлись кинжалы, среди которых различаются три основные вида. Первый вид - кинжалы с деревянной рукояткой, закрепленные заковкой, наподобие мечей второго типа, встречающиеся, обычно, в погребениях с богатым инвентарем. Навершие кинжалов, отлитое вместе с клинком, - колоколовидное, с треугольными вырезами, заполненными иногда деревянной инкрустацией. Наиболее распространенным типом кинжалов являются небольшие кинжалы, с плоским стержнем для насадки деревянной рукоятки и отдельным колоколовидным навершием. Большое разнообразие кинжалов именно этого вида дали раскопки А.А.Ивановского в Шамхорском районе. Третий из основных видов кинжалов, встречающийся наиболее редко, имеет чрезвычайно характерную рукоятку, аналогичную рукоятке кинжалов древнего типа, связанных с кинжалами Передней Азии. Рукоятка плоская, с закругленной верхней частью и с вырезами для деревянных вставок. Подобные кинжалы известны из больших курганов в Ханларе и Арчадзоре. Среди основных видов оружия Закавказья эпохи бронзы чрезвычайно характерным является массивная бронзовая секира, связывающаяся также с переднеазиатекими формами. Она встречается на всей территории Закавказья, причем в западном Закавказье ей сопутствуют топоры "кобанского пила". Секиры встречаются обычно в богатых погребениях, формы их бывают весьма различными; наряду с имеющими гладкий обух, нередко встречаются секиры с обухом, снабженным острыми выступами, что сближает их с боевыми хеттскими топорами, а в одном из больших ханларских курганов была обнаружена двойная секира, представляющая единственный в своем роде экземпляр. Секиры западного и центрального Закавказья (ср. находки у крепости Мехчис-Цихе, у сел.Мерс, а также в Ворнакском В Мцхетском могильниках) отличаются своей массивностью, в то время как в восточном Закавказье встречаются небольшиe секиры, которые можно с полным правом назвать даже миниатюрными (Варташен). К отмеченной группе бронзового оружия следует прибавить наконечники копий, встреченные в могильниках Закавказья в большом количестве, в основном, в общих для всего Закавказья формах, втульчатых, с листовидным острием. В большом количестве известны также и наконечники нижней части древка копья. Чаще всего это длинные трубки, гладкие или же с рельефным орнаментом. В Нагорном Карабахе встречаются наибольшие по своему размеру наконечники. Из-за необычной формы и внешнего сходства с булавой их иногда считали навершиями посохов. К сожалению, по положению в могиле очень трудно судить о назначении этих предметов. Необходимо учитывать, что древние закавказские копья были очень длинными и не могли поместиться в каменном ящике в целом виде, поэтому перед положением копий в могилы их часто ломали, а возможно, что клали только один наконечник без древка. Для разрешения вопроса о назначении этих "наверший" большое значение имеет Киркиджанский клад, найденный около Степанакерта, и материал из Мингечаурского могильника. Среди обнаруженных в могильнике и кладе бронзовых предметов имеются подобные "навершия". Однако, судя по размещению нанесенных на них рельефных изображений животных и наконечников стрел, можно утверждать, что это не навершия. Ведь нельзя же допустить, что изображения на навершиях были перевернутыми. Наконечники стрел для всего Закавказья очень однотипны и имеют только незначительные локальные различия, выражающиеся, главным образом, в длине стержня для насадки и в величине нижних частей лопастей. В закавказских могильниках начала I тысячелетия до н.э. весьма часто встречаются каменные наконечники стрел удлиненной формы (обычно кремневые или обсидиановые). Закавказские бронзовые наконечники стрел не имеют втулок, они всегда всаживались в древко. Расщеплявшееся при этом древко стрелы иногда перевязывалось кожаным ремешком. Кроме металлического оружия и орудий, в восточном Закавказье найдено громадное количество бронзовых украшений. Наиболее часто при раскопках могильников встречаются кольца, браслеты различных размеров, иногда очень массивные. Особенно характерны крупные браслеты с глубокими зарубками по внешней стороне. Встречаются также браслеты из массивного бронзового прута, круглого в сечении, украшенного рельефным и углубленным орнаментом. Многочисленны также подвески в виде дисков с треугольными прорезами, мелкие бляшки, пряжки для ремней, большинство которых, по всей видимости, отливалось по восковым формам. Для второй четверти I тысячелетия до н.э. особенно характерны прикрепленные к длинным цепочкам бронзовые фигурки птиц, также украшенные прорезами в виде треугольников. Следует еще отметить металлические кованые изделия. В большом количестве дошли до нас бронзовые пластины поясов, украшенные резным орнаментом, а также дисковидные височные подвески, украшенные выдавленным с обратной стороны орнаментом. Известны также единичные находки шлемов из листовой бронзы с литыми навершиями. Остатки таких шлемов были обнаружены в Арчадзорском кургане, раскопанном Э.А.Реслером в 1893 г. Существовали также и кожаные шлемы с металлическим навершием. В могильниках и поселениях Закавказья начала I тысячелетия до н.э. встречается чрезвычайно разнообразная керамика. Характерным видом гончарных изделий восточного Закавказья являются черные сосуды со сглаженной или слегка лощеной поверхностью, украшенные резьбой, заполненной белой массой (гипсом). Наибольшее число сосудов этого типа встречено в Кирова-бадском районе; черная керамика с резьбой, заполненной белой массой (или, как ее иногда называют - черная керамика с белой инкрустацией) встречается на всей территории Междуречья, Куры и Аракса, причем западной границей ее распространения является район оз.Севан, как это нам показывают раскопки А.А.Ивановского у сел. Гeзeлдapa. Черная керамика с белой инкрустацией уже давно привлекала к себе внимание археологов, особенно по ее формальным связям с керамикой Западной Европы, которые, разумеется, следует расценивать лишь как стадиальную общность форм и техники, но отнюдь не как генетическую связанность.

Табл. 8. Глиняные сосуды серого цвета с резным орнаментом, заполненным белой массой из раскопок в Ханларском районе (Государственный Исторический музей).

Черная керамика с резным рисунком, заполненным гипсом, появляется в самом конце II тысячелетия до н. э. или же в начале I тысячелетия до н.э. Во всяком случае, она встречается в жилищах древнего поселения, раскопанных Я.И.Гуммелем у Ханлара и в самых древних курганах Ханларского могильника. Бытует она в восточном Закавказье, по-видимому, до VI в. до н. э., правда, уже в сильно деградированном виде. Основные ее формы - чаши с высокими краями, украшенные узором по внешней поверхности, кувшины с невысоким горлом и разные сосуды с ручками (одной или двумя). Черепок легко ломающийся, с большой примесью песка. Техника изготовления этих сосудов отчетливо видна при внимательном рассмотрении керамических образцов. Вся керамика вылеплена от руки, на свободно движущейся, без оси, подставке, хотя гончарный круг в это время был уже известен. Формовка на деревянной подставке устанавливается характерным срезом на дне, получающимся при отделении вылепленного сосуда от подставки. Сглаживание поверхности производилось или рукой или пучком травы в направлении сверху вниз, что видно по следам сглаживания, хорошо различимым на некоторых образцах. Резьба на сосуде производилась деревянной палочкой или же заостренной костью, штамп, как правило, не применялся. Обжиг сосуда не всегда бывал равномерным, что и обусловило часто (наблюдаемую пятнистость поверхности. Цвет сосудов, варьирующий от черного до бурого, а иногда и желтоватого, зависел от состава глины и тех примесей, которые нам известны в большом разнообразии по этнографическому материалу, но не могут еще быть установленными на археологических образцах. В Ханларском районе черные сосуды с резным орнаментом, заполненным белой массой, встречаются в самых ранних комплексах наряду с другими керамическими типами. Среди материала из раскопок жилищ Ханларского поселения, кроме указанной группы, имеются еще два других типа керамики: крупные толстостенные кувшины хорошего обжига, без ручек, с низким, сильно отогнутым наружу венчиком, имеющие иногда роспись в виде рядов волнистых и зигзагообразных линий, и мелкие сосуды желтого и серо-черного цвета. Большое разнообразие имеет керамика в Ханларском могильнике, - здесь возможно проследить и линию исторического развития гончарного производства. Раскопки могильника дали большое количество сосудов черного цвета с резными изображениями, заполненными белой массой. Целый ряд сосудов имеет изображения сцен охоты, отдельных фигур людей и животных и наряду с ними орнаментальные элементы в виде меандра, треугольника, крестов, елочного узора, зигзагообразных и волнистых линий, имевших, вероятно, определенные семантические значения. В более поздней группе керамики изображения людей и животных сильно стилизуются, и они принимают вид орнаментальных фигур, в которых часто бывает даже трудно распознать их прототипы. На этом материале хорошо прослеживается постепенное изживание черной керамики с белыми рисунками, замена ее сосудами другого типа. В курганах Нагорного Карабаха рассматриваемая керамика встречена в сравнительно небольшом количестве, она и доходит до южных пределов этого района, как показывает курган, раскопанный А.А.Ивановским у сел.Кара-булак. Для могильников Нагорного Карабаха эпохи бронзы характерен другой тип керамики, известный из раскопок курганов в Арнадзоре. Там, среди многочисленных сосудов, выделяются черные прекрасные лощеные кувшины с шаровидным туловом, узким горлам и изломанной ручкой, т.е. рудиментом ручки в виде фигурки животного. Сосуды эти изготовлены на гончарном круге и отличаются высокими техническими качествами. В верхней и средней части они украшены рельефными поясками и желобчатыми выемками. Кроме того, на них имеется и узор, наведенный лощением. Я остановился на характеристике некоторых типов керамики восточного Закавказья ввиду того, что эта территориально ограниченная керамика пользуется большой популярностью, главным образом, вследствие ее интересной орнаментации и изображений, содержащими даже целые композиции. Керамика эпохи бронзы центрального Закавказья отличается большим разнообразием, и дать ее обобщенную краткую характеристику невозможно. Керамика в основном черная и серая с хорошо сглаженной поверхностью, роспись, как правило, отсутствует, но иногда имеется линейный узор, наведенный лощением, и вдавленный орнамент, выполненный штампом. Формы сосудов - бомбовидные, со срезанным венчиком, кувшины с широким, вытянутым горлом, открытые чаши, несколько позднее появляются кувшины с одной ручкой. В юго-восточной части центрального Закавказья кувшины, украшенные узорами, наведенными лощением и штампом, широко распространены, и они имеют, кроме того, характерную деталь - украшение ручки путем ряда находящих друг на друга вдавленных треугольников. Скульптурные украшения керамики встречаются очень редко; на одном сосуде из Ленинаканского района имеется целая сцена жертвоприношения барана, а на, сосудах из Аллавердского района имеются ручки в виде реалистически выполненных фигур животных и рельефное изображение змеи на тулове. Я не буду останавливаться на других ремеслах эпохи бронзы, на обработке камня, дерева, кости и на ткачестве. Эти ремесла представлены небольшим, археологическим материалом, и рассмотрение их не выявит особенности, которые были бы характерны для эпохи бронзы именно Закавказья. Несомненно, основной формой ремесла в Закавказье того времени была металлургия, и металлические предметы, изготовление которых требовало особых технических навыков, служили главными предметами междуобщинного обмена.

Литература

Данилевский В. В. Историко-технологические исследования древних бронзовых и золотых изделий. Сб. "Археологические работы ГАИМК на новостройках", И, Изв.ГАИМК, №110, 1935, стр.215.

Иессен А. А. и Т. С. Пассек. Золото Кавказа, Изв. ГАИМК, №110.

Иессен А. А. Олово Кавказа. Изв. ГАИМК, № ПО, 1935, стр. 193.

Иессен А. А. К вопросу о древнейшей металлургии меди на Кавказе. Изв.ГАИМК, №120, 1935.

Лекция одиннадцатая. Культ и религия эпохи бронзы

При отсутствии письменных источников и при наличии лишь археологического материала очень трудно судить о религиозных представлениях древнего общества. В этих случаях наши знания постоянно бывают односторонними. В Закавказье большинство из раскопанных древних памятников представляет собой могильные сооружения и, изучая их, мы получаем некоторую возможность судить о древних погребальных обычаях и верованиях в загробную жизнь. Но и эти данные для реконструкции полной картины оказываются совершенно недостаточными. Этнографический материал показывает, насколько сложны и разнообразны погребальные обычаи закавказских народов. Именно потому, что не известны погребальные обычаи и обряды древнего населения Закавказья, мы не в состоянии объяснить чрезвычайное разнообразие видов могильных сооружений. Основные два вида этих памятников - курганы и каменные ящики, без перекрывающей их курганной насыпи, имеют целый ряд подвидов, а способ захоронения, в свою очередь, бывает весьма разнообразным. В могильниках, очень близких по культуре и времени, встречаются то трупоположение, то неполное сожжение, а в некоторых случаях просто захоронение пепла в урнах. Предположение о том, что эти различия в погребальном обряде обусловливаются племенными отличиями, не всегда верны, а этнографический материал нам показывает, что способ захоронения очень часто стоит в связи с обстоятельствами смерти погребенного, не говоря уже об его социальном положении. В Арчадзоре (Нагорный Карабах) в 1893 и 1894 гг. Э.А.Реслером были раскопаны два больших кургана, содержавшие одновременные погребения с одинаковыми по типу предметами, но совершенно отличные по обряду захоронения.

Курган №1 заключал в себе склеп, в котором обнаружен одни костяк в вытянутом положении, с большим количеством бронзовых вещей. Кроме этого, по-видимому, главного захоронения, в склепе помещались еще три костяка в скорченном положении, на головах которых были надеты шлемы из тонкого листа бронзы. Неподалеку от кургана №1 находился второй курган (№2), давший совершенно иную картину устройства могилы. В этом случае были открыты три грунтовые могилы, отходившие лучеобразно из одного центра. Две могилы содержали по одному костяку, лежащему в вытянутом положении с большим количеством бронзовых вещей, третья могила осталась недоисследованной. Тут были найдены: меч, два кинжала, наконечники копий, золотой цилиндр из тонкого листа с выдавленными изображениями животных и др. Таким образом, в Арчадзорском курганном могильнике были открыты два одновременных захоронения, но совершенно отличных по своему обряду, причем вещи, обнаруженные в них, отнюдь не выявляют имущественное неравенство этих двух захоронений. Невольно возникает предположение, что в этих курганах погребены лица, отличные по своему общественному положению. Так, в склепе, возможно, был похоронен вождь племени, а в грунтовых могилах члены его рода. Надо отметить, что разнообразие погребальных памятников Закавказья и ориентировки могил в курганах изучены еще недостаточно. На основании большого материала из Ханларского могильника Я. И. Гуммелю удалось установить некоторые закономерности в расположении нескольких могил под одной курганной насыпью. Оказалось, что могилы располагаются не в соответствии со странами света, а по лучам, исходящим из одной точки. Иногда под одной насыпью находятся две группы могил, ориентированных по двум точкам. Результаты своих наблюдений Я.И.Гуммель опубликовывал неоднократно, но форма этих публикаций и, особенно, терминология вызывали у археологов недоверие к самим наблюдениям. Точку, по которой ориентированы могилы, Я. И. Гуммель называл "солнцем кургана", полагая, что эти могилы ориентированы в связи с культом солнца, который, по его мнению, являлся основным культом среди населения древнейшего Закавказья, и на нем были основаны погребальные обряды. Привычка археологов фиксировать ориентацию костяков в древних могилах по странам света, что является характерной чертой христианских погребений, невольно обусловливала перенос солярного культа в древнейшие эпохи. И часто случается, что когда археолог не может установить закономерности положения погребенных по странам света, то он считает, что тут определенная ориентация отсутствует вовсе. В данном же случае, несмотря на ориентацию явно не по странам света, археолог все же пытался связать ее с культом солнца. Этнографический кавказский материал отмечает нам разнообразные расположения могил, которые связаны с тем, что покойник должен быть обращен лицом или к священной горе, или к роще, или же ногами к реке и др. С учетом этих обстоятельств и установление правил расположения могил в Ханларских курганах приобретает значительный интерес. Дело в том, что та точка, по которой ориентированы могилы кургана, не теоретически установленный археологом пункт, а реально существующий, представляющий жертвенное место, отмеченное камнями, а иногда группой глиняных сосудов; по-видимому, тут же находился священный кустарник или деревцо. Очень возможно, что курганная насыпь, перекрывающая несколько могил, группировавшихся вокруг места жертвоприношения, образовалась от слияния отдельных надмогильных холмов. Веря в продолжение жизни и после смерти, население Закавказья начала I тысячелетия до н. э., как и раньше, клало в могилу пищу, предметы домашнего обихода и оружие, поэтому раскопки могильников дают нам многообразный материал для изучения древней культуры Закавказья. Могильники обычно располагались поблизости от селения, но в это время произошел уже отрыв типа могильного сооружения от дома, хотя прямоугольная форма больших склепов, вероятно, связана еще с формой жилища. Предметы, положенные в могилу, не были изготовлены специально для целей погребения и, по-видимому, представляли личное имущество умершего. Орудия и оружие постоянно несут следы сработанности, а мелкие бронзовые предметы- потертости. Также и керамика из могил находит себе полное соответствие среда материала из поселений, хотя орнаментация сосудов часто имеет смысловое, магическое значение, известное нам и по этнографическому материалу. Сходство сосудов с магическими изображениями из поселений и могильников объясняется также и тем, что в заупокойном ритуале в эпоху бронзы еще не оформились культы. Именно изображения на керамике, происходящей из поселений и из могильников Закавказья, дают нам материал для изучения религиозных представлений той далекой эпохи. С этой стороны особый интерес представляют относящиеся к началу I тысячелетия до н. э. многочисленные изображения, вырезанные на черной керамике и заполненные белой массой, поздние образцы которой представляли собой керамику; изготовленную, быть может, специально для целей культа.

Табл. 9. Изображения на предметах эпохи бронзы, отражающие религиозные представления. В верхней части таблицы - четыре изображения на сосуде из Ханларского района (по Я.И.Гуммелю) в бронзовые амулеты из Севанского и Шамхорского районов (по Е.А.Лалаяну и А.А.Ивановскому); В средней части таблицы - три изображения на сосудах из Киликдагского могильника (по Э.Реслеру); в нижнее части - изображения на бронзовых поясах (по Б.А.Куфтниу и Е.А.Лалаяну).

На сосудах указанной группы, кроме бесчисленного количества орнаментальных узоров (меандр, зигзагообразная линия, елочка и др.), имеется большое количество символических знаков и стилизованных изображений животных. Среди символических знаков часто встречаются свастика и крест, образованный иногда четырьмя треугольниками, присоединенными своими вершинами к ромбу, представляющему сердцевину креста. Имеется целый ряд других символических знаков-дисков, с отходящими от них лучами, треугольников и сложных крючковатых фигур. В некоторых из таких знаков без труда распознается стилизованный до крайности реальный образ. Так, на керамике имеется зигзагообразная линия, (воспроизводящая змею, или же фигура из двух треугольников, соединенных вершинами, представляющая собою стилизованную фигуру животного, в частности, козла. На керамике изображения животных принимают настолько фантастическую форму, что, не располагай мы целым рядом последовательных изменений фигуры в процессе стилизации, то никогда в этих замысловатых фигурах не смогли бы распознать реальный образ. Этнографические материалы Кавказа и Средней Азии показывают, что очень часто линейный орнаментальный мотив связывается с каким-нибудь определенным животным, например, завитки - с козлом (стилизация рогов), бегущая волна - с собакой, и др. То же можно наблюдать и в изображениях на закавказской керамике. Так, на одной чаше из Ханларского могильника три различные изображения животных: собака, козел и серна (?) связаны с характерными орнаментами: собака - с меандром (в резьбе на металле это будет бегущая волна), козел - с орнаментом из углов и серна (?) - с заштрихованным зигзагом, изображавшим горы. Из числа животных наиболее часто изображаются горные козлы с большими рогами и, по-видимому, собаки. Известны лишь отдельные изображения птиц. Все фигуры составлены из прямых или (выгнутых врезанных линий, образующих контур, причем внутренняя часть фигуры заполнялась зарубками и точками. Фигуры животных, выполненные в этом стиле, встречаются и в резьбе на металле, например, на бронзовых мечах. В могильниках часто встречаются и бронзовые статуэтки животных и птиц. В изображениях на сосудах встречаются иногда наряду с фигурами животных также и фигуры людей. Так, в одной из могил, раскопанных Э. А. Реслером в 1899 г. на Килик-даге (около Ханлара), были обнаружены три чашки с резными узорами. На первой из них изображены две человеческие фигуры с поднятыми вверх руками, стоящие перед животными (козлами); на подобной же композиции второй чаши козы изображены с козлятами. Поза человека с поднятыми руками и развернутой ладонью на Кавказе постоянно выступает как поза магического заклинания, что подтверждается многочисленным археологическим и этнографическим материалом. Вполне вероятно, что на приведенной композиции воспроизведены сцены магического заклинания животных, возможно обрядов, совершавшихся с целью умножения количества животных, являвшихся объектами охоты. На третьей чаше из того же погребения на Килик-даге, имеются фигуры людей в такой же позе, как и на двух первых чашах, но эти фигуры помещены не перед животными, а перед символическими изображениями, по форме несколько напоминающими мальтийский крест, причем в сердцевине одного из крестов помещена миниатюрная фигурка животного. В могильнике к северу от Ханлара Э. А. Реслером был обнаружен сосуд с изображением охоты на диких козлов. На сосуде имеются две чрезвычайно схематично выполненные фигуры охотников, держащих в руках небольшие луки со стрелами, готовыми к спуску. Над обоими охотниками помещены знаки в виде сложной свастики, что указывает на религиозно-магическое осмысление и всей композиции. Особый интерес в этом отношении представляют изображения на группе чаш, происходящих из раскопок Я.И.Гуммеля в районе Ханлара. На всех этих чашах, под венчиком помещена волнистая линия, разорванная тремя кружками. Ниже находится сцена охоты, причем особенно примечательно то обстоятельство, что фигуры охотника и козла связаны пунктиром с двумя кружками, с третьим же кружком связан лук, который держит в своих руках охотник. Совершенно несомненно, что в данном случае охотничья сцена связана с астральными и солярными представлениями. В волнистой линии под венчиком чаши следует видеть изображение неба с небесными светилами, которые, согласно религиозным представлениям, оказывали магическое действие на успех охоты. Получается впечатление, будто бы в данном случае с солярной религией, особенно характерной для общества, основой хозяйства которого является земледелие, связываются охотничьи религиозные представления, пережиточно передающие хозяйственную основу той стадии развития общества, когда охота была основным средством добычи средств пропитания. В истории религии нам известны многочисленные примеры превращения охотничьих божеств в земледельческие. С этой стороны особенно показательно превращение в древнеегипетской религии божеств охоты в божества полей. Также очень интересны и разностадиальные образы солнечных божеств в том же древнеегипетском пантеоне. Мы можем наблюдать связную линию развития этого образа, начиная с диких животных и птиц (лев, сокол), затем домашнего скота (баран), с постепенной антропоморфизацией (боги с головами животных) вплоть до полного антропоидного образа. Эта линия развития образа солнечного божества, особенно четко прослеживаемая в иероглифике и иконографии древнего Египта, наблюдается также и в лингвистическом кавказском материале, как это показал в ряде своих работ Н. Я. Марр, подчеркивавший особое значение на Кавказе "божества охоты". В кавказских обычаях, связанных с охотой, очень долго существовали пережитки первобытнообщинных отношений, связанных с коллективной охотой и коллективным распределением добычи. Это отчетливо проявлялось хотя бы при дележе добычи, которая делилась среди охотников поровну, и только голова животного принадлежала тому из них, кто убил животное; добыча уделялась также всякому встречному и соседям по селению. Охота во многих частях Кавказа до последнего времени считалась священным промыслом, связанным с различными обрядами. У абхазов, например, избегали разговоров об ушедшем на охоту и в случае необходимости говорили, что он куда-то ушел, не упоминая слова "охота". Охотничьи культы отправлялись часто за пределами поселений в особых святилищах или жертвенных местах. Поэтому в раскопках древних поселений редко находят кости диких животных. Они хранятся в определенных местах, с чем связано представление об оживании убитого животного. Так, у абхазов существовало представление о том, что боги охоты "режут себе какое-либо дикое животное, варят его мясо и едят, а кости собирают в его кожу, ударяют палочкой, и животное снова оживает". Разумеется, что культовые обряды, совершающиеся в определенных местах, часто одиночными охотниками, существовали и в древности, но они не представлены археологическим материалом, и мы можем их реконструировать, главным образом, по этнографическим данным. В могилах восточного Закавказья встречаются отдельные предметы, которые можно считать охотничьими амулетами. Таковы, в частности, круглые подвески из сурьмы с изображением козлов, или диски с изображением целого ряда животных, а также бронзовые фигурки. В Закавказье начала I тысячелетия до н. э. охота не была всецело пережитком прошлой стадии развития общества, как это может показаться с первого взгляда, в эпоху бронзы произошло новое, вторичное, усиление значения охоты, что стояло в теснейшей связи с полукочевым скотоводством. При выгоне скота на горные пастбища приходилось не только оберегать скот от нападения диких животных, но и добывать путем охоты средства пропитания. Усиление значения охоты в обществе Закавказья начала I тысячелетия до н. э. отразилось и в религиозных представлениях того времени, в не случайно на древних памятниках находим такое большое количество изображений охотничьих сцен, имевших определенную религиозную значимость и стоявших в общей связи с космической религией. Культ неба и солнца отчетливо прослеживается по памятникам из могильников Закавказья начала I тысячелетия до н.э., причем религиозная символика закавказских памятников очень близка к религиозной символике бронзового века Европы, детально исследованной Дешелеттом, что помогает нам в некоторых случаях распознавать значение древних изображений, отражающих одинаковую стадию развития религиозного мышления на Кавказе и в Европе. В громадном количестве известны круглые подвески в форме прорезных дисков, несомненно, являющихся изображением солнца. Часто эти подвески встречаются вместе с подвесками в виде фигурок птиц, но есть случаи, когда фигурки птиц помещены в верхней части этого диска (иногда двойного), около ушка для подвешивания. Птица во всех религиях тесно связана с небом и часто является формой солнечного божества, как это можно повсеместно видеть на памятниках культа эпохи бронзы. Представление о трех космических плоскостях, о верхней - небесной, средней - земной и нижней - водной, отчетливо выступающее во многих языках Кавказа, без сомнения, восходит к глубокой древности, причем нередко эти религиозные части мира передаются образами животных. Из сравнительного материала в этом отношении очень характерны изображения на золотых предметах из клада VI в. до н. э. в Феттерсфельде. На золотой рыбе из клада в двух плоскостях даны существа двух различных миров, в верхнем - хищники, нападающие на животных, а в нижнем - рыбы и фантастическое существо с туловищем рыбы и головой человека, летящая же птица, помещенная на хвосте рыбы, должна была, вероятно, передавать небесный мир. Это же наблюдается и на другом предмете из клада, где изображены хищник (лев), нападающий на солнечный диск, а ниже - земные звери и рыбы. На бронзовом поясе из Калакента, происходящем из раскопок А.А.Ивановского, также изображены животные двух миров, что отмечено символическими фигурами, с ними связанными. В средней части пояса помещены фигуры бегущих хищников и козлов, причем над хищниками изображена свастика, символизирующая солнце - верхнее небо, а над козлами - змея, т. е. вода - нижнее небо. Очень возможно, что в данном случае фигура хищника имеет астральное значение, а фигура козла - хтоническое. Изображение трех миров - небесного, земного и водного - можно усматривать в композиции на одной из сурьмяных блях Шамхорского района (раскопки А.А.Ивановского), в центре которой помещена свастика (солнце), во внутренней зоне - треугольники (горы) и фигуры оленей и козлов, а во внешней зоне - изображения птиц, по-видимому водоплавающих. Все это находит подтверждение в кавказском фольклоре, представляющем исключительный материал для реконструкции первобытных религиозных верований древнейших эпох, которые весьма слабо отражены изобразительными и вещественными памятниками, встреченными при археологических исследованиях. Большой материал для изучения религиозных представлений, существовавших в восточном Закавказье во второй четверти I тысячелетия до н. э., дают бронзовые пояса, украшенные гравировкой. Они встречаются на территории всего центрального Закавказья и характеризуют определенную группу могильных памятников. Первая группа этих поясов, а именно пояса из раскопок В.Белька в Шамхорском районе, была опубликована Р.Вирховым, издавшим также два обломка поясов из раскопок в Ходжалах. Подобные памятники были известны и из района северной Армении; интересные образцы дали раскопки в Севанском районе, а в последние годы подобные памятники были найдены и на территории Грузии, в Триалети и в Самтаврском могильнике. Пояса эти представляют собой тонкую кованую бронзовую пластину продолговатой формы, шириной до 15 см с закругленными краями. Они надевались поверх мягкого кожаного или войлочного пояса, а иногда и пришивались к нему, на что указывают отверстая по краям пластины. Многие из поясов имеют чрезвычайно сложную композицию, выполненную гравировкой. Наиболее часты геометрические узоры, а также фигуры животных, иногда фантастических, изображения человека встречаются реже. Работы, посвященные интерпретации этих древних памятников, с полной основательностью выявили религиозную значимость помещенных на них изображений. Совершенно несомненно, что бронзовые пояса с гравировкой, встреченные в могилах Закавказья, представляют собой не столько предметы, связанные с одеждой, сколько предметы культа. Культ пояса на Кавказе весьма распространен. В Закавказье культовая значимость пояса проявлялась хотя бы в обычае опоясывания перед молитвой, встречавшемся почти повсеместно. Магические действия, связанные с поясом, уходят, несомненно, в глубокую древность. Опоясывание является магическим заключением себя в круг, апотропаическим действием. Ограждение себя начертанным на земле кругом или же заключением в таковой "нечистой силы" постоянно встречается в легендах и сказках различных времен и различных народов. Эти обряды сохраняют в себе связь с астральными представлениями; лингвистический материал также подчеркивает связь пояса с небом (небо - круг - пояс). Так, новоармянский термин qamar "пояс" по семантической линии соответствует древнеармянскому kamar "свод", "арка" и персидскому qamar qamand "пояс", "свод", "лук", "праща", а также грузинскому qvedi "пояс", "радуга", "небесный свод". Эти наблюдения дополняются и тем, что в Грузии радуга называется "поясом неба" или "поясом бога Сабадзия". Галльштаттские бронзовые пояса и сходные с ними кожаные коптские, из Египта, также носят на себе символические знаки, связанные с астральными представлениями. При учете культовой значимости пояса, становится понятным, что пояса из древних погребений восточного Закавказья имеют изображения религиозно-магического характера. Особый интерес представляет группа поясов, найденная при раскопках в Шамхорском райне, и получившая всеобщую известность. Два пояса этой группы заняты изображениями охоты, причем у края пояса изображена фигура охотника с луком в руках, в сопровождении собак. Несмотря на кажущийся беспорядок в размещении фигур, выгравированных на поясе, все же можно установить некоторую закономерность в их расположении. Фигуры даются построчно в три ряда, причем порядок животных в рядах одинаков. Это отчетливо видно на примере обломка пояса с изображением трех идущих фазанов. Изображение охоты известна нам и на поясе, происходящем из Триалети. Там также изображены охотники с луками в руках, охотящиеся на диких зверей. Но было бы совершенно неверным видеть в этих композициях сцены реальной охоты, чему противоречили бы многие из элементов этой сложной композиции. Так, на поясе из раскопок В.Белька с изображением ряда оленей, идущих друг за другом, над рогами одного из них помещен перекрещенный круг. На другом поясе среди фигур животных помещены следующие отдельные знаки: голова быка, спираль, двойная спираль, бегущая спираль, соединенные друг с другом овалы и фигура в виде щита. Несомненно, это символические знаки, связанные, вероятно, с астральными представлениями. На целой группе бронзовых поясов, происходящих, главным образом, из центрального Закавказья, имеются стилизованные фигуры чудовищ с оскаленными пастями, иногда с этими чудовищами борется человек. Так, на обломке пояса из раскопок Э. А. Реслера в Ходжалах мы видим сцену именно такой борьбы. Большой интерес для изучения первобытной религии представляют пояса с изображением охоты, где в качестве охотника изображен не человек, а фантастическое зооморфное существо. На поясе из раскопок Ж. де-Моргана в Ахтале охотники, вооруженные большими луками, имеют птичьи головы. Может возникнуть предположение, что в данном случае мы имеем охотников, наряженных в маски, но этому будет противоречить трактовка ног, с носками, опущенными вниз, т.е. совершенно отличная от изображения человеческой ноги с характерной обувью, имеющей носки, загнутые не книзу, а как раз наоборот, вверх. На обломке пояса из Севанского района (раскопки Е. А. Лалаяна), хранящемся в Музее Грузии, фигуры охотников также имеют головы животных, но особый интерес этого пояса заключается во всей композиции в целом. Перед правым охотником изображен круг с вписанной в него четырехлучевой звездой, а левый охотник следует за двумя лошадьми, соединенными одна с другой, причем над лошадьми находится изображение летящей птицы. Таким образом, рассмотренное изображение представляет собой чрезвычайно интересную композицию религиозной значимости, в которой особое значение имеют зооморфные существа, возможно, являвшиеся божествами лесов, покровителями охотников. Этнографические материалы свидетельствуют нам о таких божествах, очень обычных в кавказской мифологии. По верованиям абхазов боги зверей и охоты живут в дремучих лесах. Им подчинена вся дичь, и без их воли она никому не достается. Надо полагать, что в восточном Закавказье, богатом в начале I тысячелетия до н. э. дремучими лесами, божества этих лесов занимали особое положение в первобытной религии. При попытке объяснения изображений на древних предметах, большое значение могут иметь сказки и легенды Кавказа, пережиточно сохраняющие древние представления. Так, на одном топоре из Кобанского могильника (Северная Осетия) оказалась сцена борьбы охотника, вооруженного луком, с семью змеями. Соответствующий рассказ о борьбе героя с семью змеями сохранил нам широко распространенный на Северном Кавказе эпос об Амране, уходящий своими корнями в глубь веков, и в изображении на Кобанском топоре, вероятно, следует видеть иллюстрацию к одной из легенд, вошедших в состав эпоса. К сожалению, среди известных нам древних памятников, дошедших от этого времени, не имеется совершенно остатков святилищ и культовых мест, так что весь материал, которым можно воспользоваться для реконструкции религиозных верований, ограничивается исключительно предметами, найденными в могилах, и изображениями на них. Поэтому совершенно понятно, что мы не можем дать полную картину этой стороны жизни древнейшего населения Закавказья. Рассмотренный материал показывает, что в своей основе религия восточного Закавказья начала I тысячелетия до н.э. была теснейшим образом связана с охотой. Но наряду с этим в жизни Закавказья большое значение имели космические культы, оказавшие существенное влияние и на развитие древней охотничьей религии, причем в зооморфных образах часто выражались космические представления. Символика и отдельные амулеты, как например, подвески в форме прорезных дисков, свидетельствуют о большом значении культа солнца, который становится одним из основных культов. Наряду с культом диких животных, связанным с тотемизмом и охотничьей магией, встречаются культы домашних животных, в частности быка, получившие астральное значение, что является весьма характерным для той стадии развития человеческой культуры, которую обычно называют "бронзовым веком".