|
<უკან დაბრუნება
Н.А. Мусеибли
К ВОПРОСУ О БЛИЖНЕВОСТОЧНЫХ КОРНЯХ ЛЕЙЛАТЕПИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА ИАЭ. 2011. №3. С.49–54.
Проведённые за последние семь лет в Азербайджане археологические раскопки памятников лейлатепинской культуры приобрели важное значение для изучения и определения места и роли этого историко-культурного образования в ближневосточно-кавказских миграциях эпохи энеолита. Выделенная на основе раскопок поселения Лейлатепе в Карабахском регионе Азербайджана лейлатепинская культура конца V тыс. - первой половины IV тыс. до н.э. играет ключевую роль в определении стратиграфической последовательности культур Кавказа эпох энеолита и ранней бронзы. Эта культура по своему уровню социально-экономического развития, производству высококачественной керамики, изготовленной на гончарном круге, невиданному для энеолитического периода Кавказа металлопроизводству, самым древним на Южном Кавказе курганам, движению к социальному расслоению общества действительно предстает феноменомЮжного Кавказа эпохи энеолита. Эта культура находилась на уровне культурно-исторического развития, значительно опережавшем как предшествовавшие, так и последующие археологические культуры региона. С этой точки зрения определение культурно -хронологического места лейлатепинской культуры в системе комплексов Ближнего Востока и Кавказа в эпоху энеолита и ранней бронзы обретает важное значение в изучении истории межцивилизационных отношений в регионе в указанный период.
Открывший лейлатепинскую археологическую культуру И.Г.Нариманов в своём отчёте о первых результатах раскопок в 1984 г. поселения Лейлатепе – эпонимного памятника этой культуры, писал о выявлении на этом памятнике новой культуры, связанной с Месопотамией. Обнаруженным на Лейлатепе керамическим изделиям, в частности, двугорлым сосудам, он указывал точные аналогии в памятниках убейдской культуры и вместе с тем отмечал, что параллели некоторым керамическим изделиям из Лейлатепе известны и в памятниках урукского периода (Нариманов И.Г., Азимов М.С., Алиев Н.Г., 1985. С.31–32). Тогда же И.Г.Нариманов в своих тезисах о результатах раскопок на поселении Лейлатепе писал о принадлежности лейлатепинской культуры племенам убейдской культуры, мигрировавшим из Северной Месопотамии, а также указывал на самые близкие параллели некоторых лейлатепинских сосудов сосудам, происходящих из памятников раннего Урука (Нариманов И.Г., 1985. С.272). В следующей публикации исследователь с соавторами указывал на принадлежность лейлатепинской культуры, мигрировавшим из Месопотамии племенам – носителям культурных традиций убейдско–урукского круга (Нариманов И.Г., Азимов М.С., Алиев Н.Г., 1986. С.10). Позже, в монографии, посвященной раннеземледельческой культуре Азербайджана, И.Г.Нариманов также отмечал связь Лейлатепе с убейдско–урукскими памятниками Месопотамии (Нариманов И.Г., 1987. С.130). В 2001 г. Н.Г.Алиев и И.Г.Нариманов в совместной монографии впервые широко изложили результаты раскопок и представили выявленные материалы поселения Лейлатепе. На основе всестороннего анализа авторы пришли к предположению о связи лейлатепинской культуры с культурой Северного Убейда (Алиев Н.Г., Нариманов И.Г., 2001. С.80–94). И.Г. Нариманов в одной из своих последних статей также писал о связи Лейлатепе с убейдской культурой (Нариманов И.Г., 2005. С.143). Позицию И.Г.Нариманова о связи памятника Лейлатепе с Месопотамией разделяет Р.М. Мунчаев, долгие годы исследующий раннеземледельческие памятники эпохи Северного Кавказа и Северной Месопотамии. В одной из своих статей он, признавая факт присутствия некоторых признаков убейдской культуры на Лейлатепе, все же считает это поселение памятником позднего Урука (Мунчаев Р.М., 2007. С.8). Свои выводы исследователь обосновывает, в частности, тем, что культура Убейда (конец V – первая половина IV тыс. до н.э.) является первой «общемесопотамской культурой. Ее влияние было достаточно широким, вплоть до Южного Туркменистана. Но последовавшая за ней урукская культура не сравнима ни с одной из культур Месопотамии по территориальному охвату и степени воздействия на культуры сопредельных регионов, включая Иран, Анатолию и Кавказ» (Мунчаев Р.М., 2007. С.9). По мнению Б.Хелвинга, ареал Северного Убейда не распространялся севернее оз.Урмия, в том числе и в Азербайджан (Helwing В., 2009. С.64). С такими выводами, на мой взгляд, согласиться трудно. Так, несмотря на то, что поселение Лейлатепе своими корнями хотя и связано с культурными традициями Месопотамии, оно имеет свои местные характерные отличительные черты и является памятником самостоятельной археологической культуры, формировавшейся на Южном Кавказе. С другой стороны, если на Лейлатепе, как отмечает Р.М.Мунчаев, имеются следы убейдской культуры, то оно могло быть синхронным не с последним этапом убейда, а хотя бы с первым этапом следующей урукской культуры. Как отмечал и сам исследователь, убейдская культура смогла распространиться до Южного Туркменистана. Распространение убейдской культуры на Южный Туркменистан более подробно изложено в трудах других исследователей. Это культурное воздействие прослеживается в различных материалах – керамике, терракоте, в антропологических фактах, т.е. была доказана миграция определённых племён (Массон В.М., 1962). В таком случае движение племен этой культуры в более близкий географический регион, чем Туркменистан – на Южный Кавказ не предстаёт исключением, и, как видится, не было никаких причин для её нераспространения здесь. Несомненное влияние убейдской культуры на Южный Кавказ и особенно на Азербайджан демонстрируется в многочисленных археологических находках, особенно в крашенно-расписной керамике. Однако для нашего исследования интерес представляют миграции, породившие это влияние, и определение их времени. Р.М. Мунчаев относит поселение Лейлатепе и идентичные с ним памятники ко второй половине IV тыс. до н.э. и отмечает, что население, связанное с этими поселениями, в дальнейшем переселилось на Северный Кавказ, где выступило одним из создателей майкопской культуры (Мунчаев Р.М., 1994. С. 48; Мунчаев Р.М., 2007. С. 8–9; Мунчаев Р.М., Амиров Ш.Н., 2009. С.45–51). Р.М. Мунчаев и Ш.Н. Амиров считают, что керамическая посуда поселений Лейлатепе и Беюк Кесик абсолютно повторяет керамические коллекции памятников Северной Месопотамии, точнее, восточной Джезиры второй половины IV тыс. до н.э., и это находит блестящее отражение в материалах поселения Телль Хазна I в Северо-Восточной Сирии (Мунчаев Р.М., Амиров Ш.Н., 2009. С.49).
По данному вопросу с иной позиции выступает С.Н. Кореневский. Проанализировав связи Ближнего Востока, Лейлатепе, и Майкопа, он пришел к выводу, что ранний этап лейлатепинской культуры соответствует позднему Убейду и вообще эта культура была синхронна с поздним Убейдом – ранним Уруком (Кореневский С.Н., 2008. С.81, 86). Он включает в эту хронологическую рамку такие памятники, как Лейлатепе, Беюк Кесик, Бериклдееби, Техут (Кореневский С.Н., 2008а. С.78). При исследовании истории ближневосточных корней лейлатепинской культуры в первую очередь следует обратиться к материалам поселения Тепе Гавра в Северной Месопотамии, которое исследователи считают ключом для стратиграфии памятников этого региона (Ллойд С., 1984. С.75). Археологические материалы, выявленные в памятниках лейлатепинской культуры, созвучны находкам слоев XIII, XII и XI Тепе Гавры. Находок из памятников лейлатепинской культуры, схожих с материалами более ранних и более поздних слоев Тепе Гавры, немного.
С.Ллойд и Г.Алгазе вслед за А.Тоблером, относили слои XIX–XII Тепе Гавры к убейдской культуре, слои XI–VIII – к урукской (Ллойд С., 1984. С. 86; Algaze G., 1993. Р.86). Следы большого пожара, выявленные в слое XII Тепе Гавры указывают на полное уничтожение поселения. Оно было заселено заново в урукский период (Ллойд С., 1984. С.85–86; Kubba S.A., 1998. Р.20–28). А.Тоблер, проводивший раскопки Тепе Гавры, относил слои XIX–XII этого памятника к убейдской культуре. Он отмечал соответствие материалов, выявленных в слоях XIIa и XII, с материалами из слоя XIII. В тоже время он писал о продолжении в убейдских слоях памятника, в частности в слое XIII, традиций даже доубейдской, халафской культуры (Tobler А., 1950. Р. 140–145). В слое XIII Тепе Гавры были выявлены многочисленные образцы монохромной крашеной керамики убейдской культуры. Кроме того, на этом уровне найдено множество сосудов с S-образным профилем, характерным для убейдской керамики (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С. 208). Вместе с тем в слое XIII Тепе Гавры выявлено несколько сосудов типа coba bowl, один расписной сосуд типа sprig pattern, сосуды с рифленой поверхностью и сосуды с носиком. Часть исследователей отнесла их по форме и технике обработки поверхности к урукскому периоду. Основываясь на этом, они относят слой XIII Тепе Гавры к начальной стадии раннего Урука или к переходному периоду от Убейда к Уруку (Убейд – Урук). В хронологической таблице, составленной этими же авторами, слой XIII, представленный периодом Убейд – 4, отнесен к концу V – началу IV тыс. до н.э. (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.208-209). В слоях XIIa и XII Тепе Гавры выявлено множество крашеных сосудов убейдской культуры. На этих уровнях также выявлены характерные для периода раннего Урука Северной Месопотамии расписные сосуды в стиле sprig. По формам керамических сосудов и особенностям расписного орнамента слои XIIa и XII этого памятника отнесены к периоду раннего Урука – к первой половине IV тыс. до н.э. (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.208-209). Вместе с тем, в слое XIa Тепе Гавры число расписных сосудов Убейда было очень незначительным, здесь больше преобладала керамика раннего Урука (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., АмировШ.Н., 2004. С.208). Мнения исследователей относительно хронологии и культурной принадлежности слоев XIII–XI Тепе Гавры не едины. По этому вопросу, кроме вышеупомянутых точек зрения, имеются и другие мнения. Так, согласно М.С. Ротману слои XIII–XII Тепе Гавры относятся к Убейду - 4 или к периоду трансформации Убейда (Rothman M.S., 2001. Р.7). Кроме того, существует мнение, что ранняя стадия урукской культуры началась уже в последних векахV тыс. до н.э. (Wright H.T., 2001. Р.125). Здесь важно обратиться к памятникам, имеющим радиокарбонные датировки. Так, слои А, В, С, D другого поселения на территории Сирии – Хаммам ат Туркман, относящиеся к убейдской культуре, датируются на основе радиокарбонных анализов в диапазоне 4400–3600 гг. до н.э., и соответственно они синхронны слоям XIX–XII Тепе Гавры, которые отнесены к концу V – первой половине IV тыс. до н.э. (Kubba S.A., 1998. Р.29). Одним из памятников, имеющих большое значение в изучении истоков лейлатепинской культуры, является поселение Арслантепе на юго-востоке Анатолии. Так, самые близкие и многочисленные аналогии специфических знаков на керамике лейлатепинской культуры известны на Ближнем Востоке именно на поселении Арслантепе в слое VII. Этот слой радиоуглеродным анализом датирован 3960–3350 гг. до н.э. (Wright H.T., Rupley E.S.A., 2001. Р.115). Близкие аналогии археологических материалов лейлатепинских комплексов известны из убейдского слоя северо-месопотамского поселения конца V - начала IV тыс. до н.э. Ярымтепе III (Мерперт Н.Я., Мунчаев Р.М., 1982). Идентичность прослеживается, кроме типологии керамических сосудов, по таким специфическим находкам, как «глиняные гвозди», зооморфные фигурки, а также погребения. Огромное значение для изучения истории урукской культуры и последующих периодов Северной Месопотамии имеют материалы поселения Телль Хазна I (Северо-Восточная Сирия), раскопанного под руководством Р.М. Мунчаева. Материалы ярусов VI и V этого памятника в определенной степени, соответствуют лейлатепинской культуре и идентичны XII–XI слоям Тепе Гавры (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.808, 214).
Таким образом, приведенный обзор демонстрирует отсутствие единого мнения о культурной принадлежности и датировке соответствующих слоев позднеэнеолитических памятников Северной Месопотамии, с которыми связаны корни лейлатепинской культуры. Период, охватывающий конец V – начало IV тыс. до н.э., до недавнего времени относили к этапу убейдской культуры, а начало урукской культуры – к середине IV тыс. до н.э. (Ллойд С., 1984. С. 72; Алиев Н.Г., Нариманов И.Г., 2001. С.75; Массон В.М., 1989. С.84 и т.д.). Так как памятники Лейлатепинской культуры были включены в эту хронологическую рамку, я также писал об их связях с убейдской культурой (Мусеибли Н.А., 2007). Вместе с тем, как отмечено выше, мнения по этому вопросу остаются по-прежнемуразными. Следует особенно отметить тот факт, что V–III тыс. до н.э. в Северной Месопотамии являются периодом, характеризующимся непрерывной сменой археологических культур. Непрерывность развития материальной культуры на протяжении убейдского и урукского времени выглядит на многих поселениях Северной Месопотамии как результат эволюции традиции, долгое время существовавшей в регионе (Амиров Ш.Н., 2000. С. 7; Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.207). Ряд признаков одной культуры возник в хронологическо-культурной среде предыдущей культуры. Поэтому трудно провести четкую границу между концом одной археологической культуры и началом следующей. Но, тем не менее, можно проследить некоторые моменты в определении принадлежности культурных слоев памятников к конкретным археологическим культурам. Главная ключевая роль в этом вопросе, на мой взгляд, принадлежит слоям XIII–XI Тепе Гавры. Как уже отмечалось, в убейдском слое XIII вместе с более архаичными материалами выявлены некоторые признаки раннего Урука и поэтому группа исследователей отнесла этот слой к переходному или убейд–урукскому периоду (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.208). В Северной Месопотамии, где археологические культуры были генетически связаны, появление некоторых признаков - «зародышей» одной культуры в рамках предыдущей предстает естественным процессом. Беря за основу тот факт, что в слое XIII Тепе Гавры наблюдаются некоторые признаки керамического производства урукского стиля, неверно было бы отнести этот слой к переходному периоду или к урукской культуре в целом, так как эти находки там единичны. Массовый же материал и весь комплекс этого слоя принадлежит убейдской культуре. В противном случае с таким же успехом, опираясь на единичные находки, можно и более ранние уровни этого поселения отнести к урукской культуре. Например, на Тепе Гавре прототипы некоторых сосудов урукской культуры известны даже из слоев доубейдской - халафской культуры. В то же время, учитывая тот факт, что в слоях Тепе Гавры периода развитого Урука (вторая половина IV тыс. до н.э.) продолжаются некоторые культурные традиции Убейда (Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.207), слои X-IX невозможно отнести к убейдской культуре. В этих слоях, в свою очередь, зародились ранние признаки последующего периода Джамдат-Наср. Учитывая сказанное, при определении культурной принадлежности данных слоев Тепе Гавры, и в том числе других памятников Северной Месопотамии указанного периода, правильнее взять за основу весь комплекс, массовый специфический материал конкретной культуры. К переходному этапу от одной культуры к другой можно отнести слой, содержащий значительное количество основных признаков последующей культуры. С этой точки зрения слой XIII Тепе Гавры неоспоримо следует отнести к убейдской культуре, а слои XIIа и XII – к убейдской или к переходному периоду от убейдской культуры к урукской. И поэтому не будет ошибочным отнести слой ХII к позднему Убейду или к раннему Уруку в отдельности. Следует также отметить, что выявленные в памятниках лейлатепинской культуры некоторые изделия – глиняные «гвозди», керамические скребки и керамические серпы связаны с традициями Убейда и более древних времён. Такие предметы не встречались в слоях урукского периода. Таким образом, на основе северо-месопотамских параллелей, можно заключить, что первый этап лейлатепинской культуры, охватывающий последние века V тыс. – первые века IV тыс. до н.э. связан с поздним Убейдом (Тепе Гавра XIII-XIIa). Выделяемый нами последующий, второй, этап лейлатепинской культуры соответствует периоду, обозначенному исследователями термином «Убейд-Урук» (Нариманов Н.Г., Азимов М.С., Алиев Н.Г., 1985. С. 10; Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. С.208) и этот этап следует обозначить как переходный и отнести к позднему убейдскому - раннему урукскому периоду, соответствующему слоям XII–XI Тепе Гавра. На основе вышеизложенного следует констатировать, что такие памятники Ближнего Востока, как Тепе Гавра ХIII–ХI, Ярымтепе III, Арслантепе VII, Телль Хазна I (ранний период), и другие синхронные им поселения этой зоны можно считать прародиной носителей лейлатепинской культуры.
БИБЛИОГРАФИЯ
Алиев Н.Г., Нариманов И.Г., 2001. Культура Северного Азербайджана в эпоху позднего энеолита. Баку.
Амиров Ш.Н., 2000. К вопросу о распространении материальной культуры Урукского и постурукского времени в Северной Месопотамии // РА. № 4.
Кореневский С.Н., 2008. Радиокарбонные даты эпохи позднего энеолита – начала раннего периода бронзового века Кавказа по данным культуры накольчатой жемчужной керамики Предкавказья и майкопской культуры // Северный Кавказ в древности и средние века. Сборник статей, посвященный 80-летию члена-корреспондента РАН, профессора Р.М. Мунчаева. Махачкала.
Кореневский С.Н., 2008а. Современные проблемы изучения майкопской культуры // Археология Кавказа и Ближнего Востока. Сборник к 80-летию члена-корреспондента РАН, профессора Р.М. Мунчаева. М.
Ллойд С., 1984. Археология Месопотамии. М.
Массон В.М., 1962. Восточные параллели убейдской культуры // КСИА. Вып. 91.
Массон В.М., 1989. Первые цивилизации. Л.
Мерперт Н.Я., Мунчаев Р.М., 1982. Поселение убейдской культуры Ярым-тепе III в Северной Месопотамии // СА. № 4.
Мунчаев Р.М., 1994. Майкопская культура // Археология. Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа. М.
Мунчаев Р.М., 2007. Урукская культура (Месопотамия) и Кавказ // Археология, этнология и фольклористика Кавказа: Материалы Международной научной конференции «Новейшие археологические и этнографические исследования на Кавказе». Махачкала.
Мунчаев Р.М., Мерперт Н.Я., Амиров Ш.Н., 2004. Телль Хазна I. Культово-административный центр IV–III тыс. до н.э. в северо-восточной Сирии. М.
Мунчаев Р.М., Амиров Ш.Н., 2009. Взаимосвязи Кавказа и Месопотамии в VI-IV тыс. до н.э. // Кавказ: археология и этнология. Материалы Международной научной конференции. Шамкир, 11–12 сентября 2008 г. Баку.
Мусеибли Н.А., 2007. Энеолитическое поселение Беюк Кесик. Баку.
Нариманов И.Г., 1985. Обейдские племена Месопотамии в Азербайджане // Всесоюзная археологическая конференция «Достижения советской археологии в ХI пятилетке». Тезисы докладов. Баку.
Нариманов И.Г., 1987. Культура древнейшего земледельческо-скотоводческого населения Азербайджана. Баку.
Нариманов И.Г., 2005. Ранний этап производящего хозяйства на Кавказе // Международная научная конференция «Археология и этнография Кавказа». Материалы конференции. Баку.
Нариманов И.Г., Азимов М.С., Алиев Н.Г., 1985. Отчет I-го отряда Мильско-Карабахской археологической экспедиции за 1984 г. // Архив Института археологии и этнографии НАНА. Д. №0–343.
Нариманов И.Г., Азимов М.С., Алиев Н.Г., 1986. Работы первого отряда Мильско-Карабахской экспедиции в 1985 году // Археологические и этнографические изыскания в Азербайджане (1985 г.). Баку.
Algaze G., 1993. The Uruk World System: The Dynamics of Expansion of Early Mesopotamian Civilization. University of Chicago Press, Chicago.
Helwing B., 2009. Azerbaijan in the Chalcolithic: A View from the Southwest // Azerbaijan- Land between East and West. Transfer of knowledge and technology during the «First Globalization» of the VIIth-IVth millennium BC. Berlin.
Kubba S.A.A., 1998. Architecture and linear mearurement during the Ubaid period in Mesopotamia. Oxford.
Rothman M.S., 2001. The local and the Regional // Uruk Mesopotamia and its Neighbors: Cross-Cultural Interactions in the Era of State Formation. Santa Fe: School of American Research Press, 2001.
Wright H.T., 2001. Cultural Action in the Uruk World // Uruk Mesopotamia and Its Neighbors: Cross-Cultural Interactions in the Era of State Formation. Santa Fe:School of American. Research Press, 2001.
Wright H.T., Rupley E.S.A., 2001. Calibrated Radiocarbon Age Determinations of Uruk-Related Assemblages // Uruk Mesopotamia and Its Neighbors: Cross-Cultural Interactions in the Era of State Formation. Santa Fe: School of American. Research Press, 2001.
Tobler A.J., 1950. Excavations at Tepe Gawra. Vol.II. Philadelphia.
|
