<უკან დაბრუნება

Клаус Шмидт ОНИ СТРОИЛИ ПЕРВЫЕ ХРАМЫ

Таинственное святилище охотников каменного века

Археологические открытия в Гёбекли Тепе

Санкт-Петербург

АЛЕТЕЙЯ

2011

Klaus Schmidt Sie bauten die ersten Tempel Das ratselhafte Heiligtum der Steinzeitjager Die archaologische Entdeckungam Gobekli Tepe C.H. Beck Miinchen, 2006

Перевод с немецкого А. С. Пащенко

Ответственный редактор, автор примечаний и послесловия Т. В. Корниенко

Шмидт К. Они строили первые храмы. Таинственное святилище охотников каменного века. Археологические открытия в Гёбекли Тепе / К. Шмидт; пер. с нем. А. С. Пащенко; отв. ред., прим. и послесл. Т. В. Корниенко. - СПб.: Алетейя, 2011. - 320 с.

Гёбекли Тепе, функционировавший на стыке эпох древнего и нового каменного века на территории современной Юго-Восточной Турции является одним из неординарных памятников Верхнего Двуречья периода докерамического неолита. Книга руководителя этих раскопок, эксперта Восточного отделения Германского археологического института доктора Клауса Шмидта впервые позволяет читателю получить целостную картину истории археологического изучения объекта, имеющихся к моменту издания монографии важнейших результатов полевых работ, а также выводов и размышлений автора на данную тему. Прекрасно владея информацией, в том числе новейшей, по ближневосточным культурам каменного века Клаус Шмидт представляет материалы Гёбекли Тепе в соотношении с со-поставимыми данными других памятников Передней Азии, а кроме того, Европы, Африки и иных регионов мира.

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Гёбекли Тепе - телль, скрывающий в себе остатки выдающихся сооружений каменного века. Здесь к настоящему времени проведено: 14 полевых сезонов археологических исследований. Начало этих работ в 1995 г. было довольно скромным, однако благодаря гигантскому археологическому потенциалу территории уникальный исследовательский объект, о котором сообщалось во многих специальных журналах, быстро приобретал известность и многолетнюю перспективу изучения. По прошествии определенного времени достигнутые результаты раскопок были представлены широкой общественности в монографическом издании 2006 г., предназначенном для читателей, говорящих на немецком языке. И поскольку книга вызвала большой интерес, в том же году был выпущен второй дополненный ее тираж. Уже на следующий год увидело свет третье издание, куда вошли ре-зультаты кампании 2006 г. В настоящее время к публикации готовится польский перевод. Кроме того, в 2008 г. было осуществлено еще одно издание на немецком языке карманного формата.

Благодаря санкт-петербургскому издательству «Алетейя» выход этой книги стал возможен в России, за что я крайне признателен издательству и переводчику А.С. Пащенко. С помощью данной публикации для многих читателей вашей страны, небезразличных к археологии и истории, открывается путь в область исследований, обещающих поистинё сенсационные результаты. По своей значимости они, пожалуй, могут сравниться с недавним открытием группой ученых во главе с К.В. Чугуновым и Г. Парцингером уникального «царского» погребально-поминального комплекса скифов на юге сибирской степи в кургане Аржан.

Интересующийся археологией читатель, вероятно, знаком с основными работами наших российских коллег, посвященными памятникам Северного Ирака времени неолита и энеолита. В 80-е гг. прошлого века были опубликованы результаты исследований И.О. Бадера Телль Магза- лии, Телль Сотто и Кюль Тепе, а также совместные труды P.M. Мунчаева и Н.Я. Мерперта о результатах раскопок Ярым Тепе. Речь идет о важном проекте, осуществленном Академией наук СССР, который позволил пополнить запас археологических знаний материалами из восточных районов Верхней Месопотамии. Данная работа не будет напрямую затрагиваться нами в этой книге, задача которой не представление краткого обзора всех проводившихся раскопок в Двуречье, но концентрация внимания на исследованиях турецкой части долины Евфрата. Тем не менее я еще раз подчеркиваю вклад российских ученых. Они настойчиво изучают восточный район Северного Двуречья1, который по причине вызывающих сожаление событий новейшего времени закрыт сейчас для археологических работ, при этом он остается очень важным для понимания развития ранней истории всего верхнемесопотамского региона.

Клаус Шмидт

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Лежащая перед вами книга - результат археологических исследований и личных впечатлений автора. Она не представляет собой краткого курса по первобытной археологии с претензией на профессиональную полноту. Цель данной публикации - информировать и развлекать читателя, удовлетворяя его познавательные потребности. А поскольку в последние десятилетия я занимался преимущественно изучением культур каменного века Передней Азии, то мои читательницы и читатели могут быть уверены: на последующих страницах ничего нового, с научной точки зрения важного в этой сфере знания скрыто от них не будет.

Что касается изложения, то я стремился к определенному компромиссу, который предполагает, с одной стороны, научно обоснованное освещение имеющегося археологического материала, а с другой - доходчивость в его представлении для широкой читательской аудитории.

По содержанию данная работа посвящена истории людей, живших за несколько тысячелетий до того, как возникли древнейшие письменные памятники. В то время как мы достаточно хорошо понимаем людей Древнего мира, непосредственно говорящих с нами из письменных источников, мы с трудом воспринимаем, как бы при том ни старались, в образе каменных свидетельств сохранившиеся послания более десяти тысяч лет назад ушедшей культуры. Эту пропасть нельзя преодолеть лишь с помощью гипотез и предположений, поскольку тогда мы впадаем в противоречие с законными информационными требованиями читателей и с возможностью правильно интерпретировать культурное наследие наших предшественников.

Так как освещаемые в данной публикации объекты в большинстве своем были до настоящего времени либо вовсе не известны науке, либо малоизвестны, то, прежде чем подвергаться более глубокому анализу, связанному с общим историческим контекстом, сначала они должны быть детально изучены и подробно, в том числе иллюстративно, представлены в печати. Разумеется, это не означает, что я отказываюсь от попытки интерпретации находок, а также понимания и реконструкции давно ушедшего мира их создателей, однако я делаю это весьма осторожно. Пояснения даются в той мере, в какой они кажутся мне необходимыми для выявления контекста. Удалось ли автору удержать равновесие между заявленной научной информативностью и увлекательной манерой повествования, решать другим.

В центре представляемой книги находится археологический памятник Юго-Восточной Турции - Гёбекли Тепе. Тому есть две причины. Прежде всего, как исследователь данного места, я могу дать о нем детальную и самую свежую информацию. Однако одно только это обстоятельство еще не достаточный повод, чтобы писать подобного рода сочинение. Дело в том, что Гёбекли Тепе скрывает нечто совершенно новое и особенное. Подобно тому как в 60-е гг. прошлого века Джеймсу Меллаарту, опубликовавшему книгу «Чатап Хёюк. Неолитический город в Анатолии», удалось обогатить археологический ландшафт новыми горизонтами, так и материалы Гёбекли Тепе представляют собой неожиданный и настоящий прорыв в исследовании неизвестных фактов человеческой истории. Вышедший том Стивена Мизена «Послеледникового периода» дал мне решающий импульс, чтобы закончить давно задуманную и начатую книгу. Не потому, что показалось необходимым заново изложить тему, а для того, чтобы продолжить затронутые в монографии «После ледникового периода» вопросы. Мизен, по понятным причинам, мог лишь вскользь упомянуть раскопки в Гёбекли Тепе, которые тогда, как и теперь, шли полным ходом и постепенно получали научную оценку. В то же время в нашей публикации не делается попытки изобразить каменный век Передней Азии в целом. Взгляд фокусируется именно на Гёбекли Тепе и его эпохе. Вместе с тем другие периоды каменного века, как и соседние регионы, тоже представлены здесь в общих чертах в зависимости от того, насколько они способствуют пониманию материалов нашего памятника.

Название книги - «Они строили первые храмы». Здесь нельзя не сказать о том, что использование слова «храм» в данном контексте небесспорно. Независимо от функции понятие «храм» в качестве религиозной постройки обозначает хотя бы частично сверху перекрытое здание. Именно это обстоятельство, даже после 10 сезонов раскопок важнейших строительных сооружений Гёбекли Тепе, описываемых в книге, окончательно еще не прояснено. Имели ли эти сооружения крыши, или то были окруженные каменными стенами культовые пространства под открытым небом (на языке археологов - гипетральные теменосы), сказать пока трудно. Для прояснения обозначенной проблемы: «теменос или храм⁷.» также необходимо установить, были ли раскопанные строительные структуры когда-то отдельно стоящими, возможно как-то связанными между собой, но самостоятельными конструкциями, или же, подобно храмам Мальты, они образовывали один большой комплекс. Пока в тексте мы сохраняем безликое название - «сооружение». Обозначение сооружений от А до Е, а также счет столбов от 1 до 43 присваивались им по мере осуществления раскопок.

Принятое в тексте понятие «сооружение» используется сейчас наряду с продолжающимся поиском более адекватного термина, при этом ясно, что речь идет не о светских зданиях или жилых домах в привычном представлении. Имеющееся в науке для похожих строений название каменный круг не подходит в нашем случае ввиду того факта, что среди сооружений Гёбекли Тепе встречаются также постройки прямоугольного плана. В Западной Европе для обозначения созданных из камня круглоплановых конструкций используется термин кромлех. Он исключается по той же причине. Кроме того, нет оснований переносить на реалии Евфрата понятие из другого культурного ареала. Наконец, название «храм» в данной работе представляет собой определенный шифр, который будет разъясняться дальше по ходу повествования,

Я был бы счастлив подарить свою книгу Линде и Роберту Брэйдвудам, главный труд которых, несомненно, оказал решающее влияние на молодое поколение исследователей. К большому сожалению, это уже невозможно. Мне нужно было закончить книгу немного раньше, потому что теперь на девятом десятке лет Линда и Роберт завершили свой долгий жизненный путь. Действительно ли послужил Роберт для Стивена Спилберга прототипом Индианы Джонс, мы здесь рассматривать не будем. Но, безусловно, он был исключительным представителем археологического цеха. Жена Роберта являлась также незаменимой сотрудницей экспедиций2. Начатые ими вместе с Халет Чембел в 1964 г. раскопки в Чайёню3 не приобрели, правда, такой быстрой популярности, как в случае с Чатал Хеюком. Однако постепенно естественным образом, результаты работ на Чайёню Тепеси также превратились в решающую веху на пути к достигнутому сегодня состоянию исследований по докерамическому неолиту Передней Азии. Заслуга в организации и продвижении турецко-германского проекта «Евфрат» принадлежит прежнему руководителю стамбульского отделения Германского археологического института (DAI) Гаральду Хауптманну. Он создал базу, без которой не могла быть написана эта книга. Начав раскопки в 1983 г. в Невали Чори4, Г.Хауптманн продолжил выбранный на Чайёню путь по разработке археологической целины докерамического неолита Южного Тавра. Впервые тогда извлекли на свет крупноформатные скульптуры из известняка, затмившие все, что было на тот момент известно о фигурных объектах каменного века.

Отныне турецко-германскому проекту принадлежит особая роль в исследованиях переднеазиатского неолита международными экспедициями. Ни в каком другом месте нельзя было поставить вопросы в том масштабе, в каком они оказались возможны для Невали Чори, потому что только в Невали Чори стала доступной источниковая база, объединившая уникальным образом большую архитектуру и искусство. Быстро последовали и другие результаты, а достигнутый на основе материалов Невали Чори уровень знаний продолжал обогащаться. Не колеблясь, в 1995 г. Гаральд Хауптманн в сотрудничестве с Аднаном Мысыром и Эйюпом Буджаком, работниками музея города Урфы, взялся за продолжение начатого в Невали Чори проекта «Урфа» на новых памятниках - Гюрджютепе и Гёбекли Тепе.

Обнаруженные в Гюрджютепе находки оказались важными. Однако они без больших усилий вписываются в длинный ряд исследованных неолитических площадок Передней Азии. Тогда как раскопки Гёбекли Тепе уже с первых сезонов подтвердили сложившееся еще во время предварительного осмотра представление о том, что данное место уникально. В ближайшем будущем этот памятник человеческой истории, вполне вероятно, получит статус «мирового культурного наследия». Такое мнение у нас возникло не по причине чрезмерной радости первооткрывателей, и его не нужно считать завышенной оценкой ординарных находок. Судя по полученным материалам, оно объективно. Исследование одного из самых решающих переворотов в человеческой истории, который был начат в Передней Азии и почти сто лет назад назван Гордоном Чайлдом «неолитическая революция», что обозначает переход общества охотников и собирателей к принципиально новому образу жизни оседлых земледельцев и скотоводов, открыло в холмах Гёбекли Тепе превосходящий все известное до того момента в мировой науке археологический памятник.

БЛАГОДАРНОСТИ

В ряде публикаций Германского археологического института будет представлено подробное изложение результатов проекта «Урфа». Планируется большое количество изданий, предназначенных для коллег по специальности. Но именно в этой книге специалист в определенной мере получит первое общее представление о памятнике. Однако сейчас я даже не это хочу подчеркнуть. Данная книга обращается к широким читательским кругам, интересующимся завораживающим миром наших предков из каменного века. Я признателен немецкому издательству С.Н.Веск за то, что оно позволило нам реализовать в доступной форме желание познакомить широкую читательскую аудиторию с научными исследованиями. Профессор Фолькерт Хаас в свое время установил контакт с названным издательством.

Особая благодарность Гаральду Хауптманну - он вместе с Аднаном Мысыром и Эйюпом Буджаком, сотрудниками музея Урфы, активно содействовал осуществлению раскопок в Гюрджютепе и Гёбекли Тепе. Я хочу здесь поблагодарить их и всегда готовых помочь сотрудников Турецкого института древностей за то, что имею возможность представить в данной книге интереснейшие результаты совместной работы, которая может считаться образцом успешного европейского сотрудничества. В рамках данного проекта турецкие и немецкие ученые, а также студенты смогли встретиться с коллегами и сокурсниками из почти всех европейских стран. Кроме того, большое спасибо Гельмуту Кюриляйзу, президенту Германского археологического института с 1989 по 2003 г., и его преемнику Герману Парцингеру. Будучи убежденными в важности рассматриваемых исследований, они оба всеми силами поддерживали и поддерживают наше предприятие. Благодарность относится также к Рикардо Айхману - он в качестве первого директора восточного отделения Германского археологического института содействовал успеху проекта «Урфа». В течение нескольких лет я являюсь сотрудником данного отделения, что было бы малозначительным обстоятельством, если бы оно не оказывало большого положительного влияния на развитие археологического проекта в Гёбекли Тепе. Главная задача этой книги - обо всем рассказать. Осуществляя сотрудничество, которое можно назвать просто великолепным, нам удалось достичь больших успехов в скромно начатом с 1995 г. предприятии. По этому поводу я хочу также выразить благодарность Людвигу Рейшу. В Эрлангенском институте древнейшей и ранней истории он совместно со службами Германского археологического института предоставил нам необходимые университетские ресурсы. Хороший результат стал возможен благодаря многолетним предварительным работам и тому, что немецкое исследовательское сообщество одобрило проект, признав тем самым его важное научное значение. Разумеется, особая благодарность всем участникам раскопок из Оренкика, студентам и научному коллективу уже одиннадцати археологических сезонов, а также сотрудникам Archae Nova е. V. из Гейдельберга. Без помощи основанного в 1995 г. Общества содействия проекту «Урфа» раскопки в Гёбекли Тепе, особенно в сложной начальной фазе, не состоялись бы в том виде, в котором они могут быть представлены сегодня. Я хочу поблагодарить Отто Фаса и Михаэля Морша, не отступавших в трудных ситуациях от большой цели, а также других спонсоров, пожелавших остаться неизвестными, но оказавших проекту большую поддержку. И наконец, я должен выразить глубокую признательность своей жене Чигдем Кёксал-Шмидт. Без ее многолетней самоотверженной работы проект мог бы не состояться.

Клаус Шмидт Урфа, октябрь 2005 г.

ЧАСТЬ I. ВТОРОЕ ОТКРЫТИЕ

Шел октябрь 1994 г., земля была залита яркими красками осеннего заката, а наш путь, слегка поднимаясь, проходил по необъятной территории, покрытой большими часто нагромождающимися друг на друга базальтовыми блоками. Следы бывшего присутствия доисторических людей обнаружить не удавалось - ни каменных стен, ни сосудов, ни специфических остатков орудий. Сомнения в успехе этого путешествия, целью которого было, как уже и многих предыдущих походов, изучение доисторических стоянок, прежде всего, каменного века, росли постепенно, однако неотвратимо. В селе один старик, который с любопытством выслушал наши вопросы, имеется ли где-то здесь холм с названием Гёбекли Тепе и имеется ли там «акмактап», т.е. кремень, ответил неожиданно конкретно «да». Он тотчас же дал нам подростка в качестве проводника, четвертым в нашу группу, поскольку из селения названное место не было видно. Старика звали Шавак Йылдыз. Сегодня он смотритель Гёбекли Тепе, археологического памятника каменного века особого значения. Однако до понимания этого в 1994 г. был еще долгий путь, о важнейших вехах которого нужно рассказать в этой книге. Первый участок ведущей в гору дороги, до начала базальтового поля, мы смогли проехать на машине. Затем нужно было идти пешком, поскольку автомобильная дорога закончилась, неожиданно превратившись в козью тропу. Мы продвигались по причудливому ландшафту, заполненному черно-серыми каменными блоками, которые, нагромождаясь, образовывали барьеры и вынуждали петлять нас по-змеиному. Маленькая группа состояла из городского таксиста, доставившего нас в эту отдаленную долину, уже упомянутого деревенского юноши, Михаэля Морша, моего однокурсника по Гейдельбергу, и автора данного сочинения. Наконец на краю базальтового поля мы оказались на возвышенности, с которой открывался широкий обзор для осмотра. Здесь не предполагалось обнаружить даже самый мизер археологических остатков, возможно, только следы ночных стоянок, да пасущиеся стада коз, которые пригонялись сюда изо дня в день на скудное пастбище. Тем не менее теперь мы достигли известкового плато, что лежало перед нами без базальтового покрытия. За небольшим понижением взгляду открывалась новая возвышенность, которая была продолжением плато, на склоне которого находилось только что преодоленное нами базальтовое поле. На этой противоположной возвышенности виднелся расположившийся над плато мощный холм. Он был расчленен на множество куполов с видневшимися между ними впадинами. Почти как на открытке: на переднем плане каменистая серовато-белая местами покрытая засохшей травой поверхность плато, на холме вдали желто-золотой блеск стерни контрастирует с явно свежевспаханной поверхностью красно-коричневой земли и густым сине-фиолетовым цветом вечернего неба. Был ли этот холм тем местом, которое мы искали? Были ли это те «островки» красной земли, как их охарактеризовал американский археолог Питер Бенедикт в своем обзорном сообщении, когда он писал об обнаруженном им археологическом объекте каменного века - Гёбекли Тепе, а точнее, Гёбекли Тепе Циюарет?

Рис. 2. Гёбекли Тепе. Вид с юга. Дерево желаний на юго-восточном куполе холма

ГЛАВА 1. У ДЕРЕВА ЖЕЛАНИЙ

«Циюарет» обозначает посещение, в данном случае место посещения, или в свободном, но очень метком переводе - место паломничества. Такие места паломничества могут обустраиваться по-разному. Как правило, в голом и безлесом регионе Юго-Восточной Турции это часто всего лишь единственное дерево, растущее на горе, дерево желаний, к которому приходит местное население, чтобы передать важные желания веткам, а через них - ветру. Мы заметили одинокое дерево на самом высоком куполе земляного холма, что явно указывало на место паломничества. Сомнений не оставалось: перед нами лежал Гёбекли Тепе. Уже теперь, через годы, стало понятно, что это место не похоже на все известные до сегодняшнего дня археологические объекты. В самой высокой точке плато возвышающийся Гёбекли Тепе, как указательный знак, маркировал ландшафт.

И уже тогда издали стало ясно, что эта возвышенность ни в коем случае не могла быть естественным холмом. Какая природная сила должна была насыпать такую массу земли в самой высокой точке известнякового гребня? Эрозия и водные осадки, исходя из топографического положения, исключались. Хотя ветер может насыпать дюны, подобные горам, однако так происходит в засушливых пустынных районах, мы же в таком не находились. Вулканические силы могут создавать горы, но конуса вулкана поблизости видно не было. То, что открылось нашему взору, могло, вне всякого сомнения, являться только сооружением искусственного происхождения. Это был гигантский, созданный человеком холм - точка зрения, которую из сообщения Бенедикта хотя и можно было предположить между строк, но которая четко в его кратком описании не утверждалась. Не знакомому с местностью читателю обзорного сообщения Гёбекли Тепе мог показаться естественным холмом, так же как и для неподготовленного путешественника при посещении плато подлинная природа этого места наверняка осталась бы скрытой.

Мы осознали, что видим перед собой гигантский археологически значимый объект, и наше настроение мгновенно перешло из состояния летаргии в состояние возбуждения. Мы пошли быстрее с постоянно растущим напряжением. Когда же приблизились к боковой стороне холма, голая серая поверхность плато заблестела, как будто покрытая кристаллической глазурью. Это был ковер, покрывавший скалистую поверхность тысячами осколков кремня. В свете вечернего солнца он создавал блеск, подобный тому, что зимнее светило отражает на поверхности снега. Однако все увиденное ни в коем случае не могло быть исключительно игрой природы. Здесь, несомненно, поработал человек. Мы снова и снова в этом убеждались: это не были естественные осколки кремниевых глыб, то были срубы, пластины, сколы, короче, созданные человеком объекты - артефакты, образовавшие этот ковер. Другие находки, в частности фрагменты глиняной посуды, полностью отсутствовали. На боковой стороне холма, на которую мы вскоре поднялись, отмеченный феномен нашел свое продолжение: хоть и не так плотно, как на скалистой поверхности, однако и земля самого холма была покрыта бесчисленными осколками кремня искусственного происхождения.

Мы подошли к первой группе камнных глыб, которые в большом количестве в виде вытянувшихся каменных куч покрывали холм. Камни регулярно убирались работающими здесь в течение многих веков крестьянами, чтобы очистить поля, располагавшиеся в округе на всех холмах, очистить, по крайней мере, от крупных глыб. Наш и без того уже огромный интерес к этому месту стал поистине безграничным. В одном из этих отвалов выделялась особенно большая глыба. То был тщательно обработанный со всех сторон человеческой рукой фрагмент столба, имевший форму, которую мы легко распознали. Вне всякого сомнения, у него была Т-образная капитель колонны типа Невали Чори. Действительно Т-образные колонны зафиксированы на упомянутом ранненеолитическом памятнике, о котором далее еще пойдет речь, как характерные элементы оформления обнаруженного там ранее храма. «Храмом» мы условно будем назвать специальное сооружение, которое в Невали Чори как в плане, так и в строительном исполнении явно отличалось от обычных жилищ поселения. Такие же фрагменты Т-образных опор находились везде в каменных отвалах Гёбекли Тепе!

Я вспомнил сообщение Бенедикта, писавшего о том, что на Гёбекли Тепе находится кладбище. Приблизительного времени захоронений он не называл, однако из текста явно следует, что Бенедикт имел в виду средневековое или более позднее кладбище. Подобная информация обычно содержит ясный намек на то, что дальнейшие археологические работы на этом месте немыслимы, т. к. исламские кладбища (по понятным причинам) являются запретными зонами для археологических исследований. Остатков ни одного такого кладбища нигде в Гёбекли Тепе обнаружить не удалось. Хотя в тени единственной старой шелковицы, указывающей на место паломничества, и была расположена небольшая группа могил, однако с уверенностью можно сказать, что американским исследователем не она имелась в виду. Принял ли Бенедикт Т-образные колонны за надгробные камни и потому сообщил о кладбище, которое предположительно находилось на холмах? Для меня это остается единственным возможным объяснением, поскольку кладбища там наверху просто нет. Однако как мог Бенедикт в 1963 г., когда исследование докерамического неолита делало только первые шаги, предполагать, что самые ранние строительные сооружения человечества сразу окажутся монументальными и оснащенными мегалитическими столбами?

Т-образные фрагменты столбов стали последним звеном в цепи доказательств, объяснивших нам уже при первом посещении в течение нескольких минут, что это был момент археологического открытия, свидетелем которого могут стать немногие. Гёбекли Тепе представлял собой гигантскую ранненеолитическую площадку, а холмы Бенедикта оказались величественными развалинами, которые ввиду отсутствия других более поздних находок с уверенностью можно было поместить в ранний неолит - X и IX тысячелетие до Р.Х. Мы не смогли понять первоначального вида скульптурного фрагмента, о который Михаэль при возвращении споткнулся, однако этот фрагмент однозначно определялся как часть крупноформатной скульптуры, что в тот день и стало венцом большого открытия.

Расположенный на вершине отдаленной возвышенности огромный ранненеолитический теппь превосходил всё, что мы ожидали обнаружить, основываясь на нашем знании о времени перехода человечества от жизни охотников и собирателей к производящим продукты питания селянам. Моя программа посетить той осенью ещё несколько площадок каменного века, которые я до того собственными глазами не видел, мгновенно улетучилась ввиду произошедшего открытия. В имевшемся списке были отмечены стоянки или поселения, тщательно уже исследованные коллегами-специалистами, или же места, стать ли же места, ничего подобного Гёбекли Тепе не предвещало. Каким образом так получилось, что известный еще со слов Бенедикта Гёбекли Тепе до 1994 г. по сути своей и значению по большому счету оставался неоткрытым? Памятник располагается не в недоступной глуши, а на расстоянии видимости от Урфы, большого города Юго-Восточной Турции, находящегося недалеко от границы с Сирией.

ГЛАВА 2. УРФА - ГОРОД И РЕГИОН

Урфа и его окрестности могут показаться сегодняшнему жителю Центральной Европы не заслуживающими особого внимания территориями. Ведь название города среднестатистическому европейцу мало о чем говорит - причина достаточная, чтобы возле Урфы долго не задерживаться. Однако во времена античности и средневековья Урфа являлась довольно известным городским центром. Её долговременное «исчезновение» из поля зрения представителей западного мира имеет разные причины. К ним, несомненно, относятся разгром Османской империи и в целом политические события начала XX в. В то сложное время Турции удалось выжить как самостоятельному государству без колонизации своей центральной территории.

Это, однако, имело следствием тот факт, что на турецком востоке в течение долгих последующих десятилетий 20-го столетия многие события, с одной стороны, происходили вдали от мирового процесса и, с другой - западным сообществом просто не воспринимались как стоящие внимания.

Также различные имена города обусловили со временем его относительное забвение. Европейское средневековье знало Урфу под греческим именем Эдесса. Тогда как местное население явно предпочитало названия Руха или Орхаи, позже Орфа или Урфа, которые восходят к значительно более раннему пласту топонимов, чем Эдесса. В 80-е гг. прошлого столетия Урфе было присвоено дополнительное название Шанлы, которое переводится как «знаменитый/славный». Таким образом, официально город сегодня называется Шанлыурфа, однако местные жители продолжают называть его первоначальным коротким именем - практика, к которой мы охотно присоединяемся. Присуждение почетного дополнительного имени восходит к событиям начала XX в., когда с востока тоже существовала угроза турецким территориям. Некоторые города стали бастионами страны. Названия Газиантеп - Гордый Антеп, Кахраманмараш - Непобедимый Мараш и уже названная Шанлыурфа - Славная Урфа - свидетельствуют о сохранении в общественном сознании турок исторической памяти об этих бурных драматических событиях.

Перенесемся еще на одно столетие назад, потому что и сегодня актуально краткое описание этого города, сделанное в середине XIX в. Гельмутом фон Мольтке, состоявшим тогда в качестве прусского военного советника на службе у Высокой Порты. Вот что было зафиксировано им в «Письмах о положении и событиях в Турции»: «Орфа все еще большой и красивый городу весь построенный из камня, с нарядными стенами и укрепленным замком на возвышающихся скалах. Над замком поднимаются две высокие колонны с богатыми капителями... Еще в древнейшие времена стены здания и башни (Улу Ками, большая мечеть - примеч. авт.) во внутренней части города были сложены из больших прекрасно обтесанных блоков без раствора. У подножия замка вода из многих источников собирается в два бассейна, окруженные ивами, платанами и кипарисами, среди которых возвышается медресе с красивыми куполами и минаретами. В чистой воде плавает бесчисленное количество кар¬пов, которых никто не трогает, потому что они священны, и каждый, кто попробует употребить их в пищу, ослепнет».

Упомянутые источники стали причиной того, что в 30-е гг. IV в. до Р.Х. воинственными македонцами Александра город был назван Эдессой. Они дали ему такое имя в память о родной Эдессе в Македонии с ее живописными водопадами. Войска полководца все время были подвержены этой склонности: называть знакомыми, перенесенными из родных мест име¬нами захваченные во время похода Александра области. При Селевкидах, ставших властителями этой территории после Александра, город получил новое имя - Антиохия Калирё - «Антиохия, прекрасно текущая». Таким образом была отдана честь как одному из употребляемых в этой династии имени Антиохос, так и обилию городских источников*

Трепетное отношение к священным карпам, что связано с популярной в Урфе по иудейской и исламской традициям историей Авра-ама, а также другие удивительные характеристики богатой легендами, всегда переплетенной с религиозными делами жизнью города - все эти тонкости подробно можно узнать из книг местных библиотек и архивов. Данная информация не поддается пониманию только при опоре на наши школьные знания. Честолюбивое стремление бывших крестоносцев устроить резиденцию в Эдессе в любом случае объясняется не только стратегическими причинами. В средние века был очень знаменит и долго хранился в Урфе «Mandylion» - предположительно выполненное с натуры изображение Христа, сделанное портретистом мумий. Не будем далее углубляться в информацию по истории Урфы, потому что Егуда Сегал уже создал подробную ее подборку в своем томе «Эдесса - благословенный город». Вместо этого мы позволим себе еще раз предоставить слово фон Мольтке: «Орфа раскинулась у подножия голых скал. Дальше отсюда вниз на юг начинается Чёль, или пустыня, необозримая равнина. В данный момент она покрыта зеленью. однако скоро засохнет. Орфа образует со своими фруктовыми деревьями и вербами оазис между песчаной и каменной пустынями».

Даже если этой простирающейся к югу от Урфы пустыни, превращенной благодаря современным оросительным проектам в вечнозе-леную плодородную долину, сегодня уже нет, приведенный короткий пассаж хорошо поясняет характер города и ландшафта. Урфа лежит на границе богатого дождями таврского предгорья. За горной цепью Тавра начинается анатолийское плато, которое простирается со своими широкими степными и пустынными территориями до Аравии. Мощные родники дают большое количество воды и делают Урфу фактически городом-оазисом. В его окрестностях при среднегодовом количестве осадков 480 мм случаются относительно сильные ливни. Известно, что необходимый минимум осадков для неполивного земледелия составляет 250 мм в год. Разумеется, в южном направлении количество осадков резко уменьшается и составляет, например, в удаленной на 150 км сирийской Ракке всего лишь 100 мм.

С обособленностью Юго-Восточной Турции, по крайней мере в сфере археологических интересов, было покончено в середине 60-х гг. XX века. Тогда началось сооружение многих больших плотин на турецком Евфрате, и, таким образом, возникавший озерный ландшафт уничтожал значительные участки суши одновременно с большим количеством памятников культуры. Чтобы исследовать хотя бы самые важные из затопляемых памятников, в Турции стали осуществляться международные программы по их спасению. Это привело в 1968 г. - с начала первого большого проекта по спасению, охватившего район плотины Кебан в окрестностях расположенного на среднем юго-востоке страны г.Элязыга, - к настоящему археологическому прорыву. За Кебаном последовало строительство плотины Каракайа в Малатьи, а с 1979 г. - одной из самых больших турецких плотин - плотины им. Ататюрка в районе Урфы, Строительство двух меньших плотин недалеко от сирийской границы завершено лишь недавно; в районе реки Тигр строительство продолжается. И в течение многих лет в конце лета, осенью (наиболее удобное время для раскопок в данном регионе) известные археологи со всего мира собираются на базе музея Урфы, чтобы принять участие в спасательных работах.

Однако Гёбекли Тепе, который, как уже говорилось, был виден на горизонте из Урфы, оставался до описанного посещения в 1994 г. незамеченным. Конечно, ему не угрожали проекты водохранилищ. Расположен Гёбекли Тепе в горах, где строительство плотин не планировалось. А упоминание Бенедикта о кладбище однозначно задушило в зародыше возможный интерес к посещению данного места археологами, т. к. мусульманские могилы заложены на вечность, соответственно полностью исключают раскопочные работы. Бенедикт также не фиксировал Гёбекли Тепе как памятник особого значения. Он поместил его в длинный список мест, по итогам археологической разведки  юго-восточных провинций Турции 1963 г. впервые упомянутых в науке в качестве потенциальных «кандидатов» в древнейшие поселения.

Проект «Изучение доисторического периода Юго-Восточной Анатолии» («Prehistoric Research in Southeastern Anatolia») был инициирован Халет Чембел и Робертом Брэйдвудом. Оба исследователя являются вы¬дающимися представителями специальности «доисторическая археология». Чембел преподавала в Стамбульском университете, а Брэйдвуд в Восточном институте Чикагского университета. Мне посчастливилось познакомиться с ними во время их еще активной работы в 1978 и 1979 гг., как и посетить тогда замечательный памятник - Чайёню. Этот объект тоже впервые был упомянут в обзорном сообщении Бенедикта. Там он отмечался как «исключительное» место, и после разведочных работ, естественно, должны были последовать многообещающие раскопки. Стационарные раскопки Чайёню начались в 1964 г. под руководством Чембел и Брэйдвуда. Вскоре появились важные результаты, так что исследования продолжались из года в год более 20 сезонов. В названные годы я много раз посещал район раскопок и впервые получил возможность ближе познакомиться с периодом раннего неолита.

Подробнее о Чайёню будет рассказано позже, а теперь вернемся в 1994 г. к Гёбекли Тепе и его повторному открытию. Почему мне захотелось увидеть памятник, который никого уже так долго не интересовал? Мой план состоял в том, чтобы посетить все известные потенциально относящиеся к периоду каменного века места находок в районе Урфы, ознакомиться с их состоянием и окружающим ландшафтом, все зафиксировать. Это была часть рабочей программы в рамках подготовки моей диссертации. Исходя из удивительно скрытого расположения изучавшегося тогда Невали Чори, я хотел своими глазами увидеть другие

пункты ранних поселений в регионе и постараться выяснить, какие факторы сыграли решающую роль при выборе соответствующего места их основания. Я также хотел проверить, имелись ли в данном районе пещерные археологические объекты, которые, возможно, позволили бы исследовать проблему перехода от древнего каменного века к новому. О том, что посещение Гёбекли Тепе в самом начале полностью изменило мою программу, я уже говорил и, таким образом, хотел бы теперь рассказать, как продолжилась эта история открытия и исследования одинаково завораживающего и с научной точки зрения выдающегося памятника давно ушедшей культуры.

Сельские охранники

На второй день после первого посещения последовало второе. Мы снова были вчетвером, однако проводник из села нам был уже не нужен. Четвертым товарищем стал Мурат Акман, турецкий археолог, проработавший много лет в Чайёню. С гордостью показали мы ему свое открытие. Поскольку Мурат занимался также раскопками в Невали Чори, долгих утомительных разъяснений не потребовалось. Как посетители археологического заповедника мы обошли большую территорию, обнаружив многочисленные новые детали, однако общая оценка осталась неизмененной. Незаметно стемнело. Такси, которое должно было доставить нас в Урфу, припаркованное у подножья базальтового поля, мы нашли уже в полной темноте.

Когда на автомобиле мы приблизились к деревне, то в свете фар увидели стоящий поперек дороги грузовичок, непонятным образом оставленный и перекрывавший путь. Мы затормозили. Вдруг из темноты как привидения возникли несколько мужчин с автоматами Калашникова наперевес. Наша эйфория быстро сменилась противоречивыми чувствами. Все-таки мы находились на юго-востоке Турции, сотрясаемом в те годы интенсивными боями с курдскими повстанцами. Сообщения о действующих в то время в провинции Урфа подпольных группировках не были тогда чем-то необычным. Годом раньше в соседнем городе мы оказались свидетелями серии нападений с применением гранат. И хотя никто из нас при этом не пострадал, но одни лишь грохот и сила близко раздавшегося взрыва - взрыв был произведен в банке и вызвал много жертв - заставили нас упасть на колени. Короче, той ночью возле Гёбекли Тепе мы испугались, попав в такую неприятную ситуацию.

К счастью, нам повезло с водителем, немолодым господином из Урфы, самим спокойствием, говорившим по-курдски. Он вышел равнодушно из автомобиля и начал громко и четко говорить на курдском языке - мы ничего не понимали из того, что совершенно однозначно должно было подтвердить нашу безобидность. И действительно, вооруженные люди ответили, завязался разговор. Уже только это обстоятельство подействовало на нас успокаивающе. Михаэль и я, как дисциплинированные немцы, тотчас начали рыться в карманах в поисках наших загранпаспортов, наивно полагая, что с такими бумагами все можно урегулировать. В то же время Мурат, будучи родом из Кайсери на западе страны, не был уверен в уже миновавшей опасности и пытался по возможности ничем себя не проявлять, прижавшись к спинке заднего сиденья.

Дело выяснилось, к счастью, быстро и без кровопролития. Слава богу, это было не нападение. Более того, вооруженные люди оказались так называемыми сельскими охранниками, которые и сами боялись ночных посещений боевых групп и хотели проверить приближающуюся к селу машину со всеми кажущимися им необходимыми мерами предосторожности. Сегодня, впрочем, бывшие охранники составляют ядро наших раскопщиков. Тогда присутствовали Бакир, Сезай, Ламих и Вехби. И, если теперь в период раскопочного сезона предоставляется возможность поговорить возле костра, мы всегда очень весело вспоминаем нашу первую ночную встречу.

Третьим посещением в 1994 г. были определены основные направления работы на Гёбекли Тепе, которые до нынешнего момента координируют этот исследовательский проект Германского археологического института. Мой учитель в академии Гаральд Хауптманн, ординариус древнейшей и ранней истории Гейдельбергского университета, приглашенный для работы первым директором Стамбульского отделения Германского археологического института, посетил Урфу. О его исследованиях в Невали Чори, в которых Михаэль и Мурат многократно, а я постоянно имели возможность участвовать, еще будет рассказано. Стоя возле дерева желаний Гёбекли Тепе, глядя на широкую простирающуюся перед нами территорию, мы на месте согласовали будущий план раскопок, результаты которых и составляют главный предмет содержания данной книги.

ЧАСТЬ И. НАХОДКИ, ИССЛЕДОВАТЕЛИ, СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПОНЯТИЯ

Чтобы вы, дорогие читательницы и читатели, имели возможность не только восхититься уникальными сооружениями и объектами, которые к настоящему времени в большом количестве уже обнаружены на Гёбекли Тепе, но также понять и по достоинству оценить их культурно-историческое значение для человечества, мне бы хотелось в следующих главах подробнее познакомить вас с основными известными науке характеристиками той археологической общности каменного века, на следы которой мы натолкнулись недалеко от Урфы. На этом увлекательном пути вы познакомитесь с важнейшими археологическими местами находок каменного века, прежде всего на территории Передней Азии. В известной мере они облегчат вам понимание открытий на Гёбекли Тепе. И поскольку мы, как в конечном счете каждый, кто занимается историческими исследованиями, находимся в границах этих исследований и обогащаем себя знаниями других специалистов, даже если приходим затем к новым, нередко противоречащим старым представлениям результатам, я познакомлю вас также с некоторыми выдающимися личностями, каждая из которых внесла свой вклад в понимание неолита, т.е. нового каменного века. Таким образом, вы увидите научно-исторический контекст, в рамках которого осуществляются работы на Гёбекли Тепе. Наконец, я попытаюсь мимоходом и как можно осторожнее познакомить вас с основными понятиями и методами своей профессии. Оставим пока Гебекли Тепе и начнем наш осмотр археологических площадок нового каменного века с овеянного легендами города Ветхого Завета Иерихона.

ГЛАВА 1. СИСТЕМА ТРЕХ ВЕКОВ, НОВЫЙ КАМЕННЫЙ ВЕК И ИЕРИХОНСКИЙ ШОК

В первой половине XX в., в то время когда занятие археологией существовало практически только как оторванное от серьезной работы хобби состоятельных дилетантов, которые интересовались искусством, датчанин Христиан Томпсон5 разбирал в Копенгагенском национальном музее артефакты из «Собрания нордических древностей». Он обнаружил, что каменные, бронзовые и железные предметы появляются в различные периоды в определенной временной последовательности. В своей книге «Путеводная нить по нордической археологии» в 1836 г. он описал так называемую систему трех веков. Когда Томпсон формулировал эту концепцию, то едва ли предполагал, какая долгая жизнь и история успеха выпадет его системе. Деление на каменный, бронзовый и железный периоды до сегодняшнего дня остается хронологической основой всей доисторической археологии.

До Томпсона доисторическими находками и связанными с ними научными вопросами занимались, прежде всего, геологи. Геогнозия, как раньше называлась геология, уже во времена Гёте, в XVIII в, сформировалась как университетская дисциплина. Геологи разработали стратиграфический метод, основывающийся на том, что в последовательности накладывающихся слоев нижние имеют возраст древнее, чем лежащие выше, соответственно более молодые. Естественно, особый интерес в таких слоистых отложениях вызывало обнаружение следов однозначно человеческой жизнедеятельности. Таким образом, первому этапу формирования научной дисциплины «доисторическая археология» начало положили геологи. Археология искусства, родоначальником которой стал Иоганн Иоахим Винкельманн (1717-1768), не могла делать научные выводы, основываясь на камнях и глиняных черепках, поэтому матерью доисторической археологии следует рассматривать не «классическую археологию» с идеями Винкельманна, а геологию, которая сегодня представляет собой наряду с «классической археологией» важнейшую «разновидность» многочисленных «предтеч современной археологии». Эта связь полезна еще и потому что дает доисторической археологии методологическую основу, характеризующуюся тесным переплетением гуманитарных и естественных наук.

Во второй половине XIX в. произошло уточнение системы трех веков. Британец Джон Леббок в 1865 г. сформулировал важное открытие, а именно: он разделил каменный век на периоды древнего и нового камня, т. е. древнего и нового каменного века или на профессиональном языке - палеолита и неолита. До середины XX в. оба периода легко можно было отделить друг от друга, потому что в неолите появляется много новшеств: шлифованные каменные орудия, керамические сосуды, долговременные жилища... В течение всего времени подтверждалось исследованиями, по крайней мере на территории Европы, что неолитические культуры были оседлыми с производящим хозяйством, палеолитические же - охотничьими и кочевыми.

В 50-е г. XX в. произошло нечто необычное, то, что я хочу назвать иерихонским шоком и далее пояснить. Речь идет о расположенном на северном берегу Мертвого моря около Иерихона месте, сегодня называемом Телль эс-Султан, - памятнике, хорошо известном христианскому Западу.777777777777777777777777

Знаете ли Вы историю о взятии Иерихона и о ведении войны Иисусом Навином нетрадиционными средствами? В переводе Новой Иерусалимской Библии об этом говорится следующее: «В седьмой день встали рано, при появлении зари, только в этот день обошли вокруг города семь раз. Когда в седьмой раз священники трубили трубами, Иисус сказал народу: Воскликните, ибо Господь предал вам город! Город будет под заклятием, и все, что в нем, - Господу. Народ воскликнул, и затрубили трубами. <...> Как скоро услышал народ голос трубы, воскликнул народ громким голосом. И обрушилась стена до своего основания, и народ вошел в город, каждый со своей стороны, и взяли город» (Иисус Навин, 6,11-20).

Насколько велика и сегодня сила действия этого ветхозаветного предания о рухнувших от звука израильских труб стенах Иерихона, свидетельствует история его исследований, интересная для нашей работы6. Так, авторитетный археолог, госпожа Кэтлин Кеньон, руководившая раскопками на берегу Мертвого моря в Телль эс-Султане, решила, очевидно, под впечатлением ветхозаветной истории - случайно или нет в конце II тысячелетия - соответствующим образом интерпретировать остатки стены каменного века, которые она обнаружила в Иерихоне. Перед ее одухотворенным взором из руин каменного века поднялась упомянутая в Библии огромная городская стена. То, что находки можно интерпретировать иначе, будет подтверждено далее.

Иерихон, нвтуфийский и докерамический периоды нового каменного века

Иорданская низменность представляет собой самую глубокую впа¬дину на Земле. Депрессия достигает почти 400 м ниже уровня моря. На уровне 230 м и примерно в 10 км от Мертвого моря есть поселок, называемый сейчас Телль эс-Султан. Остатки библейского Иерихона, с большой долей вероятности, находятся под ним. Поселение расположе¬но в экстремально аридном, т. е. засушливом, районе, где в среднем вы¬падает только 100 мм осадков в год. Для сравнения: в расположенном за¬паднее примерно на уровне 800 м над морем Иерусалиме среднегодовое количество осадков составляет уже 500-700 мм. Однако в Иерихоне име¬ется мощный источник, Айн эс-Султан (айн по-арабски - источник), который может обеспечить водой более 50 000 человек. Таким образом, несмотря на низкое количество выпадающих осадков, это экологически комфортный район, благоприятный для поселения.

В 1868 г. Чарльз Уоррен предпринял первые раскопки в Телль эс- Султане, не надеясь, по его собственным словам, найти там что-либо существенное. Обращает на себя внимание факт, что Уоррен смог уже тогда понять: этот холм представляет собой искусственное возвышение. Феномен теллей - целенаправленно и многократно надстраиваемых по¬селений на руинах своих предшественников, в результате чего и возни¬кал искусственный холм - на том этапе развития исследований большо¬го внимания еще не привлекал.

Затем в 1907 и 1909 г. теолог Эрнст Селлин и классический археолог Карл Ватцингер провели в Телль эс-Султане новые раскопки. С точки зрения методики их работа соответствовала скромному стандарту того времени. Вместе с тем заслуживает похвалы публикация ими в 1913 г. от¬дельной монографии. А в 1930 г. раскопки были возобновлены и продол¬жены до 1936-го Джоном Гарстангом. Из его работ опубликованы только предварительные сообщения. Так же как Селлин и Ватцингер, Гарстанг добрался до «докерамически-неолитических» слоев, т. е. остатков посе¬ления нового каменного века без каких-либо следов керамики, однако все названные исследователи не поняли исключительности и значения своих находок. Сосуды из обожженной глины со времен Леббока счита¬лись одной из основных характеристик неолита. Поздний каменный век без керамики просто не существовал в сознании тех ученых.

Понимание того, что в древнейших слоях Иерихона скрыта осед-лая сельскохозяйственная культура, в которой глиняные сосуды еще полностью отсутствовали, пришло лишь к Кэтлин Кеньон, когда она между 1952 и 1958 гг. в течение 7 археологических сезонов проводила раскопки в Иерихоне. Уже в 1952 г. Кеньон обнаружила названные ею докерамическими неолитические слои. По всем критериям в традици¬онном понимании их следовало бы считать неолитическими, однако им недоставало главной группы находок - обязательных, как это понима¬ли тогда, керамических черепков. Таким образом, она натолкнулась на докерамическую культуру нового каменного века и смогла определить ее. Кеньон выделила древний и новый докерамические слои, назвала их соответственно докерамический неолит А и В (Pre-Pottery Neolithic A and В), из чего возникли сокращения PPNA и PPNB, которые вам еще ни один раз встретятся при чтении данного текста. Можно легко заметить, что PPNA обозначает более древний, a PPNB - более молодой докерамический слой нового каменного века. В соответствии с этим Ке¬ньон классифицировала еще два более молодых слоя, в которых уже появляется керамика в качестве «путеводного ископаемого», как кера¬мические слои нового каменного века А и В (Pottery Neolithic A and В), или в сокращении PNA и PNB.

Кстати сказать, Кеньон обоснованно использовала в своей класси¬фикации определение докерамический вместо акерамический. «Акерамический» значит просто «без керамики», не задавая при этом временного отношения между керамикосодержащей и не содержащей керамики куль¬турами. Мы знаем сегодня многочисленные акерамические культуры, глиняные сосуды в которых не использовали, в то время как в соседних обществах они считались обычным явлением. Ранние же неолитические слои Иерихона были напротив именно докерамическими. Изготовление керамики тогда просто было еще не изобретено. Все остальные черты культуры между тем определялись как неолитические: доказуемы осед¬лость, следы культурных растений, а вместе с ними производящее про¬дукты питания хозяйство. Был также уже изобретен «новый камень», т. е. шлифованные каменные орудия. Это обстоятельство вызвало у археоло¬гов, занимающихся доисторическим периодом то, что я называю иерихон¬ским шоком. Существовали ли докерамические неолитические культуры в других странах? На примере соответствующих исследований в Греции мы видим, что иерихонский шок повсюду приводил не только к интенсивным поискам аналогичных феноменов, но временами и к натянутым интерпретациям результатов раскопок.

Между тем докерамический новый каменный век не оказался в Иерихоне самой ранней фазой поселения. Древнейший, лежащий непо¬средственно на скале слой относится к культуре, открытой в 1928 г. ис¬следовательницей Дороти Гаррод в Палестине в пещере Шугба недалеко от Вади Натуф и названной соответственно натуфийской культурой. Натуф - название, связанное с конкретной местностью. Составные ча¬сти этого слова обозначают «капающая вода» - феномен, наблюдающий¬ся в расположенных здесь пещерах и нависающих скалах. Арабское слово вади можно перевести как «русло реки»; Однако, как правило, речь идет о руслах пересыхающих рек. Лишь после сильных ливней вади, часто толь¬ко на короткое время, наполняются текущей водой, нередко в виде бу-шующего, разрушительного, бегущего с гор потока. Это неравномерное распределение влаги основывается на двух факторах. Во-первых, ливни в Передней Азии почти всегда бывают зимой. Они, как правило, недо¬статочны, чтобы длительное время питать активные ручьи или реки. Во- вторых, слабое наличие или полное отсутствие растительного покрова, который в умеренных широтах как губка накапливает дождевую воду и медленно передает ее в дренажную систему ландшафта, приводит к тому, что бушующий в вади после сильных ливней гигантский поток уже через несколько часов теряет свою силу и, как правило, через несколько дней исчезает совсем.

Это то, что касается особенностей функционирования вади. Вскоре Гаррод исследовала у Вади аль-Магарах, расположенном в Кармельских

горах; другие натуфийские памятники, в том числе Мугхарет эль Вад, «Долинную пещеру». Наряду с этими пещерными стоянками на откры¬той местности известны более поздние натуфийские поселения, напри¬мер Айн Маллаха на озере Гулех, Нахал Орен (арабскому вади соответ¬ствует еврейское нахал) и сам Иерихон.

Натуфийская культура, которой принадлежит самый древний архе¬ологический слой Иерихона, возникла в XII-XI тысячелетии до Р.Х. За¬помните это понятие и эту дату, поскольку в тексте вы еще встретитесь с ними в разных ситуациях. Эти и другие названные в лежащей перед вами книге абсолютные временные данные получены на основе дендро- калибрированного радиоуглеродного анализа. Принцип этого метода да¬тирования основывается, прежде всего, на измерении нестабильного и распадающегося изотопа углерода С14, который поглощается всеми организмами во время жизни из воздуха и содержание которого в най¬денном предмете (например, древесном угле или кости) органического происхождения позволяет сделать вывод о дате умирания соответству¬ющего организма. Однако измеряемое содержание изотопа С14 зависит не только от возраста находки, но также от содержания С14 в земной ат¬мосфере в период жизни соответствующего организма. Открытие того, что содержание С14 в атмосфере с течением времени было непостоянным, и понимание того, что эти колебания могут исказить определение даты относительно астрономического года (факт, который надолго, особенно в Германии, дискредитировал радиоуглеродный метод), привели к при¬менению другого, уже уточняющего метода. Дендрохронология изучает формы и композиции последовательностей годовых колец деревьев, за¬висимых от годового климата, т. е. от астрономического года. Чередова¬ния тонких и толстых годовых колец большого числа стволов деревьев могут быть сведены методом, сравнимым с расшифровкой знаков Морзе, к длинной связной цепи, к так называемым указательным кривым, кото¬рые после интенсивных исследований могут тянуться от нового времени через средневековье и античность, через тысячелетия в ледниковый пе¬риод. Сопоставление данных С14 и указательных кривых годовых колец с соответствующими им точно подсчитанными дендрологическими огра¬ниченными солнечным годом измерениями дает возможность получить точную датировку. Это и называется коррекцией или калибровкой всех данных радиоуглеродного анализа.

Дендрокалиброванные радиоуглеродные данные составляют сегодня позвоночный столб археологической хронологии. Небольшой методоло¬гический экскурс, вероятно, поможет понять, что речь при определении времени в течение тех многих тысячелетий, через которые мы отправи¬

лись из нашей эпохи в прошлое, исследуя Гёбекли Тепе и окружающие памятники, а также культурные ареалы и эпохи, где они возникли, идет не о результатах нескольких произвольных оценок (которые уже скоро могут снова измениться). Более того, можно утверждать, что эти даты опираются на солидный фундамент очень широкого набора надежных методов определения времени. Таким образом, мы не любуемся псевдо¬научным жонглированием тысячелетиями, а рассматриваем надежную хронологическую систему.

Что делает натуфийские памятники и время XII-XI тысячелетий до Р.Х. таким значительным? Тенденции, наблюдаемые в культуре той эпо¬хи, которые в конечном счете - так сказать, opinio communis (общепри¬нятое исследовательское мнение) - ведут к целенаправленному и пла¬нируемому, производящему продукты питания образу жизни. В нату- фийском сообществе это происходит значительно раньше, чем в других археологических культурах Земли. Места поселений позволяют понять, что люди все больше склонялись к тому, чтобы на некоторое время стать оседлыми, а не использовать свои земли только сезонно - в определен¬ное время года, когда природа в изобилии давала фрукты и дичь. Такие археологические находки, как серпы, ступки, песты, представляют со¬бой надежные свидетельства того, что растительная пища уже заняла важное место в питании людей. По последовавшей за натуфийской сту¬пенью эпохе PPNA (т. е, древнейшей докерамической фазе неолита), ко¬торая датируется X тысячелетием до Р.Х., можно понять, что тенденция к оседлости и целенаправленному производству продуктов питания превратилась в осознанную стратегию. Тогда был перейден порог к не¬олиту. Значение этого процесса для культурного развития человечества невозможно переоценить. Поэтому его также называют «неолитиче¬ская революция». Позже мы об этом еще поговорим.

Так как натуфийская фаза в Иерихоне не исследована достаточно полно, обратимся на короткое время к другому памятнику натуфийско- го времени, где представлены все инновации той эпохи. Вади Хаммех находится севернее античной Пеллы, как и Иерихон, расположенной на границе иорданской низменности. Большие, сложенные частично из не¬скольких концентрических рядов камней круговые структуры могут ин¬терпретироваться в качестве остатков жилых сооружений. Шесть почти полностью сохранившихся серпов из кости и рога, большое количество ступ и пестов, а также похожих на мотыгу предметов из кремня отра¬жают начало нового образа жизни. Некоторые украшенные фигурами объекты, самые яркие из которых - песты с фигурно вырезанными руко¬ятками и удивительная украшенная орнаментальным рельефом камен¬ная скульптура высотой 1,6 м, дали нам основание занести это место в первый класс древнейших поселений Передней Азии. Только в натуфий- ское время на Востоке впервые появляются изображения фигур в до¬стойном внимания количестве. В удивительном и до сегодняшнего дня труднообъяснимом противоречии к Европе - мы имеем в виду выра-зительные рисунки мадленской культуры в пещерах Ласко во Франции или Альтамиры в Испании или же Венеру из Виллендорфа, женскую ста¬туэтку верхнего палеолита из Нижней Австрии - палеолит на Востоке оставался до этого момента почти без изображений. Хотя в остальном здесь наблюдается культурное развитие, схожее с европейским верхним древним каменным веком.

Распространение натуфийских памятников ограничено Левантом. А так как эта культура считается предшественницей раннего неолита, т. е. нового каменного века, здесь лежала и лежит одна из важнейших причин того, чтобы искать следы зарождения неолита именно в данном регионе. До сегодняшнего дня в Верхней Месопотамии не было известно памятников натуфийской или сопоставимой с ней по времени культуры. Самые северные точки Натуфа - Нахр эль Хомр, Дибзи Фарай и Мурей- бит - достигают даже сирийского Евфрата. Между тем в центре Верхней Месопотамии на археологической карте XII-XI тысячелетий до Р.Х. до сих пор еще полная пустота. Представляется, что эти данные обусловле¬ны достигнутым на сегодня уровнем исследований, ведь еще несколько лет назад докерамические неолитические стоянки в регионе Урфы тоже были почти неизвестны. Едва ли стоит ожидать, что плодородные земли, которые вместе с реками Тигр и Евфрат и многочисленными их прито¬ками в предгорьях Тавра, обеспечивая достаточную продовольственную основу, в конце ледникового периода были совершенно не заселены. По¬иск предшествующих докерамическому неолиту культур в Верхней Ме¬сопотамии только начался. Это значит, нужно набраться терпения. От¬крытым мне кажется только вопрос: обнаружим ли мы места стоянок, схожие с натуфийскими памятниками, или совершенно другие феноме¬ны, относящиеся к тому времени, что покажут иную картину?

После этого первого знакомства с эпохой, регионами, основными па¬мятниками и понятиями вернемся снова в Иерихон. Здесь для уже много¬кратно упомянутой исследовательницы Кеньон интерпретация данных ос¬мотра остатков стен как свидетельств оборонительных сооружений ранне¬го докерамического неолита казалась доказанным фактом. И Кеньон идет еще дальше. Объявив остатки каменной стены руинами крепостной стены, она смело делает вывод о том, что неолитический Иерихон был городом.

ная скульптура высотой 1,6 м, дали нам основание занести это место в первый класс древнейших поселений Передней Азии. Только в натуфий- ское время на Востоке впервые появляются изображения фигур в до¬стойном внимания количестве. В удивительном и до сегодняшнего дня труднообъяснимом противоречии к Европе - мы имеем в виду выра¬зительные рисунки мадленскои культуры в пещерах Ласко во Франции или Альтамиры в Испании или же Венеру из Виллендорфа, женскую ста¬туэтку верхнего палеолита из Нижней Австрии - палеолит на Востоке оставался до этого момента почти без изображений. Хотя в остальном здесь наблюдается культурное развитие, схожее с европейским верхним древним каменным веком.

Распространение натуфийских памятников ограничено Левантом. А так как эта культура считается предшественницей раннего неолита, т. е. нового каменного века, здесь лежала и лежит одна из важнейших причин того, чтобы искать следы зарождения неолита именно в данном регионе. До сегодняшнего дня в Верхней Месопотамии не было известно памятников натуфийской или сопоставимой с ней по времени культуры. Самые северные точки Натуфа - Нахр эль Хомр, Дибзи Фарай и Мурей- бит - достигают даже сирийского Евфрата. Между тем в центре Верхней Месопотамии на археологической карте XII-XI тысячелетий до Р.Х. до сих пор еще полная пустота. Представляется, что эти данные обусловле¬ны достигнутым на сегодня уровнем исследований, ведь еще несколько лет назад докерамические неолитические стоянки в регионе Урфы тоже были почти неизвестны. Едва ли стоит ожидать, что плодородные земли, которые вместе с реками Тигр и Евфрат и многочисленными их прито¬ками в предгорьях Тавра, обеспечивая достаточную продовольственную основу, в конце ледникового периода были совершенно не заселены. По¬иск предшествующих докерамическому неолиту культур в Верхней Ме¬сопотамии только начался. Это значит, нужно набраться терпения. От¬крытым мне кажется только вопрос: обнаружим ли мы места стоянок, схожие с натуфийскими памятниками, или совершенно другие феноме¬ны, относящиеся к тому времени, что покажут иную картину?

После этого первого знакомства с эпохой, регионами, основными па¬мятниками и понятиями вернемся снова в Иерихон. Здесь для уже много¬кратно упомянутой исследовательницы Кеньон интерпретация данных ос¬мотра остатков стен как свидетельств оборонительных сооружений ранне¬го докерамического неолита казалась доказанным фактом. И Кеньон идет еще дальше. Объявив остатки каменной стены руинами крепостной стены, она смело делает вывод о том, что неолитический Иерихон был городом.

«Древнейший город мира» и «синдром святой земли»

Не будем в этом месте излагать в деталях, какими критериями нужно руководствоваться, чтобы* рассматривая поселение, говорить о «горо¬де». Среди коллег-специалйстов по данному поводу единого мнения нет7. Дальше, если будет важно для нашей главной темы, мы вернемся к этому вопросу. Сначала же примем к сведению, что наличие укрепления и дру¬гих оборонительных сооружений в целом далеко еще недостаточно для доказательства существования города. Разумеется, города могут быть по¬строены и без укреплений. Отсутствие свидетельств в них военной орга¬низации не может вводить исследователя в заблуждение. Но и крепость, являясь очевидным фактом, не всегда обозначает наличие города.

Были ли те конструкции, что мы видим в Иерихоне, - та башня и та со¬мнительного свойства стена - действительно частью оборонительного со¬оружения? Израильский археолог Офер Бар-Йозеф, как и его немецкий кол¬лега Рольф Гахманн, приходят к выводу, что другие попытки истолкования не только возможны, но и могут получить однозначное предпочтение при опоре на имеющуюся документацию исследований Кеньон.

Сама Кеньон могла бы найти «правильный угол зрения» на иерихон¬ские стены, что помогло бы ей открыть иной характер этого сооруже¬ния, однако она находилась под воздействием искусства обольщения уже рассказанной ветхозаветной истории. Так что трубы перед Иерихоном разрушили не только оборонительное сооружение, но и способность ар¬хеолога критически мыслить. А посему раскопанные в Иерихоне остатки больших стен, очевидно, просто обязаны были стать частями городских укреплений, так же как и обнаруженная там башня - быть объявленной башней городской стены. И если мы находим в библейской археологии с одной стороны, гигантский потенциал для идеальной возможности со¬поставления письменных и археологических источников, то в то же вре¬мя этот исследовательский метод легко попадает под давление ожидания слишком желаемого совпадения археологических свидетельств с библей¬скими текстами. Вследствие чего нередко случается недостаточный учет тех аспектов анализа данных, которые явно не подходят к библейскому сценарию или, по крайней мере, не соответствуют ожиданию археологов. История археологических исследований самого Иерусалима полна таких притянутых и ошибочных интерпретаций.

В числе прочего Кеньон обнаружила два больших похожих на ступку камня с углублениями и двенадцать скелетов, сложенных у основания той лестницы, что вела в башню неолитического времени. Оба камня она сочла за цоколи несохранившихся тотемных столбов. Эта интерпрета¬ция кажется весьма правдоподобной, поскольку в Невали Чори, другом важном неолитическом памятнике той эпохи, как и в Гёбекли Тепе, были обнаружены подобные находки.

Однако не указывают ли данные свидетельства и их интерпретация больше на культовую принадлежность сооружения? И не противоре¬чат ли, в конце концов, скелеты толкованию башни в военном аспекте? На останках не обнаружено никаких признаков жертв военных дей¬ствий, и не нужно быть военным, чтобы предположить, что двенадцать погребений у основания лестницы, ведущей в оборонительную башню, стали бы помехой для бегающих вверх и вниз защитников. Тем не менее Кеньон не проследила путь возможной интерпретации находок в ри¬туальном контексте древнейшей докерамической культуры каменного века (PPNA).

Иерихонская башня сохранилась до сегодняшнего дня. Не считая лест¬ницы, ее внутреннее устройство совершенно неизвестно. Состоит ли она из сплошной каменной кладки, может быть, других расположенных вну¬три концентрически оболочек или из бесструктурного каменного, а мо¬жет, и земляного заполнения? Строилась ли башня как единое целое, или изначально пустая оболочка стены была заполнена уже позже? Ясно толь¬ко то, что башня могла возводиться лишь одновременно с обустройством ее центра. На мысль о возможности существования в первое время вну-треннего помещения меня навели круглоплановые сооружения Гёбекли Тепе, и об этом мы еще поговорим. Но я не хочу торопиться. Давайте сна¬чала предоставим слово археологу Гахманну, которого смелые объяснения Кеньон также не очень убеждают: « ...пожалуй, акераминеское поселение дает много доказательств заметной сложности культуры в то раннее время, однако в первую очередь оно свидетельствует о значительном весе религиозного в эту эпоху, что, как и в предшествующем палеолите, вы¬ражалось в существовании большого количества различных культовых практик» (из журнала: Baghdader Mitteilungen des Deutschen Archaolo- gischen Institute, 1994, S.73).

Умершие в Иерихоне и загадка черепов

В Иерихоне найдены останки 491 человека интересующей нас эпо¬хи, причем полностью сохранилось только 200 скелетов. Немецкий ан¬трополог Готтфрид Курт, научную работу которого обобщил его ученик Олаф Рёрер-Эртль, входил в команду Кеньон, причем сообщения о рас¬копках свидетельствуют, что сотрудничество не обошлось без проблем. Научная обработка антропологического материала из Иерихона до се¬годняшнего дня недостаточно согласована с археологической докумен¬тацией.

Курт обратил внимание на то, что обнаружены останки меньшего ко¬личества людей, чем можно было ожидать, и что среди останков явно преобладала группа молодых людей времени докерамического неолита А и В.

Что стоит за этим иерихонским фактом? Ясно, что выявленные про¬порции смертности не характерны для иерихонского общества эпохи неолита. Данные находки не являются материальными свидетельства¬ми естественного биологического процесса, очевидно, здесь имели ме¬сто определенные манипуляции. Среди иерихонских умерших группа молодых людей должна была бы составлять меньший процент, чем тот, что был выявлен, иначе у популяции почти не оставалось шансов вы¬жить. Из этого, очевидно, можно сделать вывод, что район Иерихона был предпочтительным местом погребения небольшой группы людей, умерших в молодом возрасте. На вопрос «почемуh в любом случае вра¬зумительного ответа нет. Однако можно, по крайней мере, осторожно предположить, что люди, умершие в молодом возрасте и похоронен¬ные в Иерихоне, относятся к особой группе - к группе, для которой уже при жизни действовали особые правила, и с телами умерших ее членов нужно было поступать соответствующим образом. Не углубляясь да¬лее в гипотезы, следует лишь подумать над вопросом: а не являемся ли мы свидетелями человеческих жертв, похороненных в Иерихоне, в то время как «нормальные» умершие хоронились в других местах?

Насколько причудливыми могут быть действия, связанные со смертью и умершими, что может быть интерпретировано только лишь в культовом контексте, показывают, пожалуй, самые обсуждаемые на¬ходки из Иерихона - восстановленные черепа. Группе черепов, положен¬ных отдельно от скелетов, была возвращена «плоть». С помощью глины или гипса им восстанавливали лицо, при этом глаза часто заменяли ра¬ковины каури. В отдельных случаях на щеках и лице отмечены рисунки. Нет ответа на вопрос, стремились ли тогда люди к изображению лица умершего, т. е. пытались ли изобразить его лицо близким к портретно¬му сходству, или хотели лишь представить некий идеальный образ. Для древнего докерамического слоя, неолита PPNA, такие действия с черепа¬ми умерших не доказаны, они датируются - в соответствии с сегодняш-ним уровнем знаний - более поздним периодом - PPNB.

Восстановленные черепа обнаружены не только в Иерихоне, но так¬же на другом поселении, которое тоже является важным для понимания культурного окружения Гёбекли Тепе и которому посвящается следую¬щий раздел.

Айн Гхасаль - брат Иерихона

Поселение было открыто в 1974 г. во время строительства скоростной дороги от иорданской столицы Аммана к городу Зарка. Некоторые части Айн Гхасаля тогда были разрушены бульдозерами. Этот памятник камен¬ного века расположен в западной части долины Вади Зарка, которая (не¬понятным образом) целый год не пересыхает. Среднегодовое количество осадков 250 мм характеризует эту зону как переходную от средиземно- морской кустарниковой к индотуранской степной. После окончания лед¬никового периода в раннем голоцене - примерно 10 ООО лет до Р.Х. - кли¬матические условия, вероятно, были более благоприятными, чем теперь, потому что, имея площадь 15 га, Айн Гхасаль относится к самым большим из известных неолитических поселений Ближнего Востока. С 1982 г. под руководством археолога Гари О. Роллефсона проводились раскопки по спасению этого памятника, который ожидало уничтожение в ходе строи¬тельных работ. Из скромного сельского поселка периода среднего PPNB, возникшего около 7 250 г. до Р.Х. в течение следующих столетий вырос¬ло поселение с числом жителей примерно 2 ООО человек. К началу VI ты¬сячелетия до Р.Х. поселение Айн Гхасаль пережило сильное сокращение людей, вероятно, из-за слишком интенсивного использования пашни, которого земля не выдержала, следствием чего стали все меньшие уро¬жаи; в дальнейшем уже к началу V тысячелетия до Р.Х. поселение было оставлено.

В эпоху докерамического неолита Айн Гхасаль, несомненно, пред¬ставлял собой значительное поселение. Со своими 15 га он в 4 раза пре¬восходил неолитический Иерихон, с которым его объединяет много общего в архитектуре, искусстве и ритуалах. Роллефсон и назвал эти археологические памятники братьями. К тому же ученый предполагает, что рост населения в Айн Гхасале, очевидно, связан с упадком в разви¬тии Иерихона, произошедшем в середине VII тысячелетия до Р.Х. По его мнению, часть людей могла переселиться тогда из Иерихона в Айн Гха¬саль.

Не будем, однако, останавливаться подробнее на истории заселе-ния Иерихона и Айн Гхасаля, потому что в данном случае нас интере¬сует, прежде всего, культурное самовыражение жителей Айн Гхасаля, особенно в области ритуалов. Как и в Иерихоне с черепов некоторых умерших людей, очевидно относящихся к особой группе, удалялись мягкие ткани, части лица восстанавливались потом посредством гип¬са и разрисовывались. Б дальнейшем эти черепа выставляли в опреде¬ленных местах.

Кроме того, имеются другие интересные находки. Две проколотые кремневыми остроконечниками фигурки животных из глины были обнаружены под полом одного из домов. Отдаленно эти свидетельства напоминают манипуляции карйбских жрецов Вуду или африканских «поклонников гвоздей»,. Комплект из 24 глиняных фигурок быков (коров), сгруппированных вокруг непонятного глиняного объекта, был также открыт в заполнении другого дома. Несомненно, и здесь речь идет о предметах, участвовавших в ритуалах, осуществлявшихся на поселении, однако мы еще не можем понять или представить подоплеку и сценарий развития этих действий. Данную проблему я буду часто озвучивать перед вами, поскольку, как вы сами можете себе представить, в принципе несравнимо тяжелее на основе одних лишь археологических свидетельств реконструировать ушедшую культуру, чем делать то же са¬мое, имея тексты, т. е. письменные источники, которые объясняют или представляют отдельные ситуации с точки зрения современников. Тем не менее мы можем сказать, что в Айн Гхасале, так же как и в Иерихоне - и здесь возникает важная параллель с еще более ценными находками на Гебекли Тепе, - материальное наследие позволяет пролить некоторый свет на интерес древних людей к культовым и ритуальным связям и дей¬ствиям.

В подтверждение данного факта говорят самые интересные находки из Айн Гхасаля, а именно те более 30 гипсовых статуй8, которые, по мнению многих исследователей, могут считаться изображениями предков. Соответствие такого объяснения действительности еще остается под вопросом. В любом случае, статуи величиной от 35 до 90 см выделяются среди других меньшего размера пластических фигур и позволяют взглянуть на полный ассоциаций мир неолитической ритуальной практики, не проникая, тем не менее, глубоко в его тайны. Фрагменты похожих статуй были найдены в Иерихоне, однако вид целых экземпляров восстановить тогда не удалось. Только благодаря находкам из Айн Гхасаля это стало возможным.

Статуи Айн Гхасаля были найдены в двух комплектах, положенных в ямы. Первая группа включает 13 фигур, выполненных во весь рост размером 80-90 см, и 12 бюстов высотой 30-45 см. При рассмотрении данных объектов обращает на себя внимание явная так называемая полидактилия: у некоторых статуй, безусловно, антропоморфной формы вместо пяти пальцев шесть. Впрочем, это наследственное свойство и в наши дни не редкость.

Вторая коллекция была открыта всего лишь в 8 м северо-западнее первой. Здесь речь идет об 11 объектах - статуях и бюстах, из которых минимум две статуи и один бюст имели по две головы. Функция этих обращающих на себя внимание фигур (по общему мнению, ритуального свойства) не вполне понятна. Их расположение показывает намеренную изоляцию, что, однако, не позволяет делать какие-либо далеко идущие выводы о назначении и применении данных объектов9. Необходимо коротко сказать и о другом месте находок - пещере Нахал Хемар. Среди обнаруженных там свидетельств особое внимание обращает на себя до сих пор уникальная группа предметов. Мы говорим об уже упоминавшихся восстановленных черепах, которые, однако, совсем не похожи на те, что были обнаружены в Иерихоне или в Айн Гхасале. Дело в том, что в Нахал Хемаре не пытались вернуть черепу облик лица, а создавали на задней части головы с помощью асфальта сетку, которая должна была изображать либо саму прическу, либо, что вероятнее, сетку для волос. Данный вывод мы делаем на основании того, что среди текстильных находок имеются остатки похожей сетки для волос. Весь набор свидетельств из Нахал Хемара относится к культово-ритуальной сфере, никакая практическая связь тут не обнаруживается. При этом речь идет об изолированной группе находок, которая, тем не менее, не дает нам ответа на вопрос о начальном применении выявленных предметов. Нахал Хемар показывает, что восстановленные черепа позднего докерамического неолита (PPNB) могут встречаться с разными вариациями оформления.

Известные на сегодня моделированные черепа каменного века Перед¬ней Азии, а всего их обнаружено более семидесяти, относятся не только к фазе PPNB, некоторые из них датируются более поздней эпохой - ке¬рамическим неолитом. Но почти все они географически соответствуют довольно небольшой области в районе Иорданской низменности и рав¬нины, примыкающей к Дамаску. Наряду с уже упомянутыми местами восстановленные черепа обнаружены и на других памятниках, располо¬женных в основном в обозначенном регионе, однако я не хочу перегру-жать вас большим количеством названий10.

Хотя к настоящему моменту мы обнаружили, на первый взгляд, уди¬вительно большое число восстановленных черепов, оно является отно¬сительным с учетом постепенной интенсификации исследований камен¬ного века Передней Азии. В сопоставлении со сведениями о растущем населении каменного века общее число найденных черепов приближает¬ся к бесконечно малому количеству. Это подтверждает мысль о том, что только избранные черепа подвергались процедуре восстановления; это ни в коем случае не была обычная форма погребения. Очевидно, черепа являлись культовыми предметами, возможно сравнимыми с реликви¬ями наших дней. Таким образом, следует считать их объектами, кото¬рые торжественно уводили людей из повседневности в некую область сакрального.

Израильский археолог Йозеф Гарфинкель считает, что человеческие черепа использовались в качестве предметов культа в эпоху докерамиче¬ского неолита В (PPNB), но не в более древнем PPNA, где восстановлен¬ные черепа полностью отсутствуют. Отделенные от скелета черепа того времени находят не в специальных ямах, а в помещениях. Однако уже и на ранней фазе докерамического неолита определенным черепам при¬давалось особое значение. Это еще более стало очевидным, когда сре¬ди отделенных черепов стали находить экземпляры с широким лицом, которые, вероятно, выделялись современниками в качестве пригодных для отделения. Исходя из вышесказанного, мы можем говорить о доста¬точно древнем культе черепов, хотя практика их моделирования пришла уже позднее.

Вероятно, можно уточнить мысль израильского коллеги, сделав по¬пытку представить то, что какая-либо группа людей вследствие броса¬ющихся в глаза признаков (особая форма черепа?) уже при жизни была предназначена для особых задач - активных (в качестве исполнителей культа) или пассивных (в качестве жертвы). Обращает на себя внимание распределение по возрастным группам остеологических находок Иери¬хона вышеупомянутого антрополога Рёрер-Эртля: все восстановленные черепа принадлежат молодым людям или взрослым и никогда действи¬тельно старым. Сделанный на основании этого вывод в любом случае не совпадает с мнением подавляющего большинства исследователей о проявлении здесь «культа предков». Кое-что скорее указывает на при-вилегированный уход за останками отдельно избранных умерших, ко¬торым в обществе отводилась особая функция. После смерти их черепа подвергались уже описанной специальной обработке, а потом использо¬вались как объекты культа.

Экскурс в Южную Германию - культ черепов в пещере Офнет В Европе мы также встречаем вполне сопоставимые в основных чертах действия с черепами. Что демонстрирует, например, находка женского черепа, относящегося к мадленскому времени позднеледникового пери¬ода - примерно 15 ООО лет до Р.Х. - из пещеры Мае д’Азиль в Юго-За-падной Франции. Он был обнаружен оставленным на выступе скалы. Нижняя челюсть и большинство зубов отсутствовали, в левую глазницу была вставлена костяная пластина, вторая пластина для другого глаза находилась в окружающих отложениях. Однако особое значение до сих пор имеют свидетельства, обнаруженные в Южной Германии на краю провинции Нёрдлинген в пещере Офнет, точнее говоря, в большой пе¬щере Офнет.

Первые раскопки были предприняты в 1875—1876 гг. Оскаром Фра- асом. Роберт Рудольф Шмидт продолжил эти работы в 1908 г. Шмидт нашел в слоях палеолита на небольшой глубине два расположенных не¬далеко друг от друга углубления, которые вмещали скопления челове¬ческих черепов, засыпанные смесью охры, золы и земли. Бблыная груп¬па состояла из 27, меньшая - из 6 черепов. У всех сохранились нижние челюсти и шейные позвонки. Последнее наблюдение может свидетель¬ствовать о том, что там находились не только уже очищенные от мягких тканей черепа, но и непосредственно отделенные от тел головы. Когда их обнаружили, все глазницы без исключения были направлены на за¬пад, в сторону входа в пещеру. Выкладывание голов осуществлялось, по мнению Шмидта, не одновременно, а через временные интервалы кон¬центрически, начиная от центра. Среди черепов определено 4 мужских, 9 женских и 20 детских. Мужские черепа были захоронены без каких- либо сопутствующих предметов, в то время как детские украшали рако¬винами улиток. Возле женских черепов было положено в общей сложно¬сти примерно 200 просверленных оленьих зубов и около 4 ООО раковин моллюсков.

Шмидт относит названные свидетельства к Тарденуазской культуре, то есть к среднему каменному веку (мезолиту, 10 000—6 000 лет до Р.Х.), соответственно, ко времени послеледниковой культуры охотников и со-бирателей. Радиоуглеродные исследования уточнили дату, вокруг которой одно время шел научный спор, установив время находки приблизительно 6 300 г. до Р.Х., что является поздним мезолитом.

Комплекс пещеры Офнет оказался не единственным подобного рода, впоследствии к нему добавились и другие находки, однако он далеко превосходит все их по значимости. Сопоставимые свидетельства обна¬ружены в Южной Германии, в частности на горе Кауферсберг, что рас¬положена тоже на краю провинции Нёрдлинген, и в Голенштейн-Штаде- ле швабского Лонеталя. Не останавливаясь подробно на этих примерах, можно сказать, что названные находки человеческих черепов, положен¬ных отдельно от тел, в Центральной Европе хотя и немного моложе на¬ходок докерамического неолита (PPN) Ближнего Востока, в целом при¬надлежат одной и той же эпохе. И мы обнаруживаем наряду с сопоста¬вимыми явлениями определенные различия. Вспомним, что в Передней

была вставлена костяная пластина, вторая пластина для другого глаза находилась в окружающих отложениях. Однако особое значение до сих пор имеют свидетельства, обнаруженные в Южной Германии на краю провинции Нёрдлинген в пещере Офнет, точнее говоря, в большой пе¬щере Офнет.

Первые раскопки были предприняты в 1875—1876 гг. Оскаром Фра- асом. Роберт Рудольф Шмидт продолжил эти работы в 1908 г. Шмидт нашел в слоях палеолита на небольшой глубине два расположенных не¬далеко друг от друга углубления, которые вмещали скопления челове¬ческих черепов, засыпанные смесью охры, золы и земли. Бблыная груп¬па состояла из 27, меньшая - из 6 черепов. У всех сохранились нижние челюсти и шейные позвонки. Последнее наблюдение может свидетель¬ствовать о том, что там находились не только уже очищенные от мягких тканей черепа, но и непосредственно отделенные от тел головы. Когда их обнаружили, все глазницы без исключения были направлены на за¬пад, в сторону входа в пещеру. Выкладывание голов осуществлялось, по мнению Шмидта, не одновременно, а через временные интервалы кон¬центрически, начиная от центра. Среди черепов определено 4 мужских, 9 женских и 20 детских. Мужские черепа были захоронены без каких- либо сопутствующих предметов, в то время как детские украшали рако¬винами улиток. Возле женских черепов было положено в общей сложно¬сти примерно 200 просверленных оленьих зубов и около 4 ООО раковин моллюсков.

Шмидт относит названные свидетельства к Тарденуазской культуре, то есть к среднему каменному веку (мезолиту, 10 000—6 000 лет до Р.Х.), соответственно, ко времени послеледниковой культуры охотников и со-бирателей. Радиоуглеродные исследования уточнили дату, вокруг которой одно время шел научный спор, установив время находки приблизительно 6 300 г. до Р.Х., что является поздним мезолитом.

Комплекс пещеры Офнет оказался не единственным подобного рода, впоследствии к нему добавились и другие находки, однако он далеко превосходит все их по значимости. Сопоставимые свидетельства обна¬ружены в Южной Германии, в частности на горе Кауферсберг, что рас¬положена тоже на краю провинции Нёрдлинген, и в Голенштейн-Штаде- ле швабского Лонеталя. Не останавливаясь подробно на этих примерах, можно сказать, что названные находки человеческих черепов, положен¬ных отдельно от тел, в Центральной Европе хотя и немного моложе на¬ходок докерамическбго неолита (PPN) Ближнего Востока, в целом при¬надлежат одной и той же эпохе. И мы обнаруживаем наряду с сопоста¬вимыми явлениями определенные различия. Вспомним, что в Передней

ской жизни во всех других областях, особенно появлением с течением времени определенного вида укреплённых «мест проживания». Возник¬нув в ранние периоды как скопления скромных сооружений палаточного типа или в виде нескольких вырытых землянок, они постепенно превра¬щались в первые сельские поселения с постоянными конструкциями из дерева, глины или камня, чем и было положено начало для всего дальней¬шего развития.

Эта, как резьба по дереву, привлекательная картина не претендует на исчерпывающую полноту, однако мы можем изобразить ее значительно красочнее, пластичнее и многограннее, учитывая такие уже в древнем каменном веке действенные факторы как ритуал, культ и религия, что станет еще нагляднее в ходе дальнейшего повествования,

ГЛАВА 2. ПЛОДОРОДНЫЙ ПОЛУМЕСЯЦ И «ХОЛМИСТЫЕ ФЛАНГИ»

Где конкретно мог начаться процесс перехода к оседлости? Какие для этого должны были появиться условия, чтобы от испокон веков привыч¬ной формы получения продовольствия отказались, а взамен пришла до¬толе людям совершенно неизвестная практика, превратившаяся в итоге в основной способ существования культуры?

В связи с поставленными вопросами исключительную роль играют понятия «неолитическая революция», сформулированное археологом Гордоном Чайлдом, и «Плодородный полумесяц», принадлежащее егип¬тологу и историку Джеймсу Генри Брестиду. Оба понятия являются са¬мыми известными терминами из всех, сопровождающих исследования перехода к неолиту в Передней Азии, и превратились уже в устойчивые словосочетания.

Упомянутые раньше Роберт и Линда Брэйдвуд осуществляли по¬левые работы в рамках концепции, представители которой искали начало неолитического образа жизни не в больших речных долинах и оазисах Ближнего Востока, а в зоне обитания диких животных, при¬рученных в неолите, т. е. на холмистых предгорьях Тавра и Загроса, в так называемых флангах Плодородного полумесяца. Состоявшиеся ис-следования привели к возникновению широкого понятийного топо¬нима холмистые фланги. Даже если Боб Брэйдвуд сам комментировал данный факт в связи с изменившейся точкой зрения словами: « .. .это понятие, кажетсяУ повиснет у нас на шееУ как мертвый альбатрос», сегодня холмистые фланги заняли, а вместе с ними и внутренний

Рис. 7. Зона Плодородного полумесяца и основные археологические памятники натуфийской культуры

край Плодородного полумесяца, называемый Верхней Месопотамией, снова центральное место в исследованиях.

Верхней Месопотамией называется горная страна между Евфратом и Тигром, большая часть которой находится на юго-востоке Турции. Недалеко от южной турецкой государственной границы она переходит в среднемесопотамскую равнину. Таким образом, Верхняя Месопотамия простирается на востоке до Загроса, на западе до Мараша, который во все времена служил заметной культурной и климатической границей между Киликией и Левантом с одной стороны и Востоком с другой. Сле¬довательно, Верхняя Месопотамия охватывает территорию, лежащую перед исторической Месопотамией - Ассирией и Вавилонией. Она со¬стоит из горных цепей восточного Тавра, высокогорья с большим коли¬чеством плато, по которым протекают Евфрат, Тигр и их притоки. К югу тянутся холмистые предгорья с отдельными равнинами и большими по¬токами застывшей лавы. Эта область географически расположена в зоне континентально-средиземноморских сухих лесов с вечнозеленой расти¬тельностью и выраженными зимними дождями, далее к югу переходя в полусухую степь с мягкой зимой.

Значение данного региона было недооценено для изучения процес¬сов перехода к неолиту в Передней Азии. То же самое можно сказать и о территории всей Турции, где существование культур добронзовой эпохи (то есть культур, возникших ранее III тысячелетия до Р.Х.) долгое время подвергалось сомнению, несмотря на инициированные Бобом Брэйдву- дом в 60-е гг. прошлого века исследования. Археолог Кеньон и ее раскоп¬ки Иерихона подготовили в историографической традиции почву для появления теории «левантоцентризма», рассматривающей другие реги¬оны относительно происхождения неолитического образа жизни лишь как периферийные или, в любом случае, с материалами маргинального характера. Еще в 90-е гг. XX в. французский археолог Жак Ковэн, один из ведущих исследователей своей страны, говорил о «вторичной неоли- тизации»у следовательно, в известном смысле о неолитизации второй очереди, если речь шла о верхнемесопотамском регионе.

В этой ситуации, разумеется, нужно учитывать, до какой степе¬ни актуальные политические события на Ближнем Востоке влияют на археологию. Работа израильских коллег в соседних странах почти не¬возможна, а для арабских исследователей действует то же самое табу в отношении их деятельности на территории Израиля. Северный Ирак только периодически оказывался доступен для археологов. Кроме того, прежние колониальные структуры продолжают активно оказывать вли¬яние на действительность. Сирия отдает предпочтение франкофонам, Израиль и Иордания - до 1948 г. подмандатные британские территории - англоязычным коллегам. Турция как единственная страна, никогда не являвшаяся колонией, оставалась, по крайней мере, на востоке долго совершенно не исследованной, пока после реформ Ататюрка не пре-

Рис. 8. Для Верхней Месопотамии характерно наличие рек и речушек, берущих свое начало в горах Тавра. Фотография реки Тигр возле города Хасанкейф

одолела исторически обусловленное отставание от европейской и аме¬риканской археологии. Собственными силами ей, конечно, сделать бы это не удалось. Так сказал, в частности, не кто иной, как Курт Биттель, позже президент Германского археологического института и специалист по предыстории Стамбульского университета.

Прежде чем закончить экскурс в тему археологии и политики, доба¬вим один факт, который не подходит к данной весьма упрощенной схе¬ме, - вне сомнения, это интерес Роберта Брэйдвуда к предгорьям Тавра. Он давно понял, что Южный Левант покрывает только очень маленькую часть Плодородного полумесяца и что значимость событий на севере и востоке, возможно, не только недооценена, но и вообще серьезно пока не учтена.

Роберт Брэйдвуд не уставал повторять, что он сознательно осущест¬вляет свое намерение искать на холмистых флангах начало процесса оседлости (неолитизации). Он утверждал, что его работы не преследуют цели раскопать привлекательные находки для музейных выставок, не го¬воря уже о том, что он не мечтал найти золото или царские могилы. Од¬нако - и этого Брэйдвуд не говорил, но мы позволим себе добавить - от¬каз от сенсационных находок, от золота и царских могил, притом что он не сопровождался громом иерихонских труб, сделал возможным серьез¬ное изучение и понимание важнейшего периода человеческой истории.

В 1989 г. Роберт подвел итог работам, проведенным им вместе со сво¬ей женой Линдой в 1947 г, в Ираке (следовательно, до раскопок Иерихона Кеньон и не находясь под их влиянием). Результаты раскопок поселе¬ний Джармо и Карим Шахир по значимости не уступают результатам открытий в Иерихоне, однако из-за отсутствия библейских имен и до¬рогих вещей они прошли мимо общественности почти незамеченными. Фактически не помогла и публикация Линдой Брэйдвуд в 1953 г. научно- популярного издания «Раскопки по ту сторону Тигра»> где она в деталях представила, как тщательно американские археологи подготовили и в каких сложных условиях провели в середине XX в. экспедицию в Ираке. Признанию работы специалистами противостояло почти полное равно¬душие со стороны СМИ.

Известные высказывания Брэйдвудов, которые сводили до минимума любую возможность открытия ярких «музейно ценных находок», свиде¬тельствуют о том, как мало ожидали они от того, что обнаружат в своих археологических экспедициях. Они действительно предполагали найти не более чем следы отдельных очагов, возможно окруженных остатка¬ми примитивных землянок и хижин. Они были готовы к тому, чтобы с криминалистической тщательностью искать следы самых первых подвер¬гнувшихся доместикации растений и животных. Но они оказались совсем не подготовленными к тем свидетельствам, с которыми неожиданно стол-кнулись: большая, частично монументальная архитектура, высокий уро¬вень искусства и следы дифференцированного общества охотников - эти данные не соответствовали ни одной из известных этнологических мо¬делей. Супружеской паре Брэйдвудов до конца так и не удалось принять вызов действительного положения вещей, мысленно отказаться от пред¬взятой точки зрения транше земледельческие сообщества как медленно развивающиеся из маленьких, борющихся за свое выживание групп, что категорично подразумевало лишь зачатки оседлых культур в древнем не¬олите. Мои слова не следует считать дешевой критикой трудов известной исследовательской пары, однако пусть данное замечание поможет лучше понять историю открытия Гёбекли Тепе, кратко изложенную в Части I. В картину столь ранней фазы развития человечества также мало вписыва¬лось представление о сложной культовой практике, как и представление о монументальной архитектуре.

Обход территории, о котором сообщал американский археолог Пи¬тер Бенедикт, когда Гёбекли Тепе в научном контексте был упомянут впервые, осуществлялся под общим руководством Халет Чембел и Ро¬берта Брэйдвуда. Он состоялся в 1963 г., через 15 лет после начала ком¬плекса полевых исследований, изучавших переход к оседлому образу жизни. Задним числом приходится признать большой ошибкой веду¬щего специалиста, что важнейший памятник переднеазиатского неоли¬та, открытый уже тогда в рамках экспедиций Чембел и Брэйдвудов, не привлек к себе должного внимания по своему содержанию и значению. Так, Брэйдвуды вынуждены были ограничиться в своем послании ис¬следовательнице Метхильд Меллинк оговоркой: « ...к сожалению, мы не смогли изучить зону холмов в области Урфа-Вираншегир-Мардин-Чизре. Хоу11 во всяком случае посетил место восточнее Урфы, Гёбекли Тепе. ...В целом можно сказать, что для этого памятника характерны режущие орудия из лучшего кремня. Однако они не похожи на находки из Чайёню или других мест данного региона».

Фессалия и поселение Аргисса

Лишь немногим позже начала проекта Брэйдвудов в Гейдельбергском институте древнейшей и ранней истории археолог Владимир Милойчич, движимый совершенно другой целью, начал изучать фактически тот же феномен. Его научный интерес распространялся на раннюю историю человеческих сообществ Европы с точки зрения воздействия на них культур Передней Азии. Справедливо ли утверждение ex oriente lux (в свободном переводе: культура идет с Востока), или историческое раз¬витие происходило иначе? Как раз в то время был открыт радиоуглерод¬ный метод, однако еще должны были пройти годы для того, чтобы он стал обычным инструментом археологических исследований. Наряду с геологическими возможностями датировки, тогда было распространено так называемое цепное датирование, позволявшее определить не только относительный возраст находок при их сопоставлении друг с другом, но и абсолютные календарные даты.

Архимедовой точкой опоры этого метода определения дат стали высокоразвитые культуры Древнего Востока с их богатыми пись¬менными источниками, известными с III тысячелетия до Р.Х., кото¬рые позволяют для многих династий и событий реконструировать точные хронологические данные. Для ряда бесписьменных культур Европы, в том числе раннегреческой, можно было определить исто¬рические даты, основываясь на сопоставлении достоверных с точки зрения возраста так называемых диагностических находок с соответ¬ствующими предметами Древнего Востока. Однако требуется знание многих промежуточных пунктов, чтобы, например, исходя из точно датированных египетских каменных сосудов эпохи фараонов, перейти к надежной дате, касающейся культуры Германии. Нужно рассмотреть длинную «цепь сопоставления находок»: так, египетские каменные со¬

суды довольно часто встречаются в качестве импортных товаров на Крите; там-они сопоставляются с находками критского происхожде¬ния, которые затем приходят в континентальную Грецию того времени в качестве импорта и тд. Ясно, что точность этого метода датирования зависит от двух главных факторов: географической дистанции, кото¬рую следует преодолеть посредством цепного датирования, и наличия надежных письменных источников. Соответственно, ранее 3 ООО г. до Р.Х. возможность для получения надежных дат подобным путем фак¬тически уже отсутствует.

И вот Милойчич попытался получить абсолютные даты для некото¬рых культур доисторической Европы посредством цепного датирования. Его исследования были нацелены на Грецию, которой он отводил функ¬цию моста. На карте эта страна смотрится как вытянутый в направле¬нии Передней Азии бастион юго-восточного фланга Европы, Такое гео¬графическое положение с наибольшей вероятностью позволяло ожидать в Греции общие артефакты для Европы и Азии. И так как в греческой Фессалии характер ландшафта больше всего соответствовал условиям Передней Азии, Милойчич выбрал именно этот регион для своих архео¬логических изысканий.

Во время работы в Фессалии на Мило, как его звали ученики, не¬сомненно, подействовал иерихонский шок. Утверждение, что неолит и наличие керамики представляют собой монолитное единство, было разрушено. Существовал ли в Европе докерамический неолит, период, который оказался полностью пропущенным исследователями из-за от¬сутствия фрагментов керамики, факт, который долго имел место и в Передней Азии? Если да, то важнейшие места археологических свиде¬тельств должны были бы находиться, вероятнее всего, в Греции, особен¬но в Фессалии, где и локализировалось поле деятельности Мило.

Мы не можем здесь подробно рассматривать работы Милойчича. Ограничимся лишь констатацией того, что вопреки утверждениям неко¬торых справочников, в континентальной Европе, по-видимому, не было периода, схожего с переднеазиатским ранним неолитом; исключение составляют лишь свидетельства большого острова Кипр и, возможно, Крита. Несмотря на то что развитие культуры послеледникового време¬ни происходило в Юго-Восточной Европе немного иначе, чем в осталь¬ной части континента, попытки Милойчича доказать здесь существова¬ние докерамического неолита не удались. Правда, сам он и некоторые его единомышленники придерживаются другой точки зрения12. Чего не достиг тогда Милойчич, досталось британцу: открытие действительно новой неолитической культуры в районе, который на всех неолитиче¬

ских картах долгое время оставался лишь белым пятном. Однако нахо¬дится этот район как раз не в Европе.