|
<უკან დაბრუნება
Прокопенко Ю. А.
О КУЛЬТОВОМ НАЗНАЧЕНИИ ОРУЖИЯ В ПОДКУРГАННЫХ И ГРУНТОВЫХ ПОГРЕБАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСАХ
ЦЕНТРАЛЬНОГО ПРЕДКАВКАЗЬЯ III – I ВВ. ДО Н.Э.
(Ставрополь.)
Погребальный обряд ранних кочевников Евразии. Материалы и исследования по археологии Юга России. Вып.III.
Сборник статей. Ростов-на-Дону: изд-во ЮНЦ РАН,
2011.-531 с.: илл.
Сборник составили материалы VII международной научной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории» темой конференции стал «Погребальный обряд ранних кочевников Евразии». Прошедшей на базе ЮНЦ РАН в Ростове-Кагальнике 11-15 мая
В ряде подкурганных и грунтовых комплексах III – I вв. до н.э., исследованных на территории Центрального Предкавказья, присутствуют различные категории оружия: мечи и кинжалы, наконечники стрел, наконечники копий, топоры и др.
В северной группе подкурганных захоронений (территория Ставрополья, левобережье р. Терек и предгорные районы Северной Осетии) мечи и кинжалы зафиксированы в 16-ти погребениях - 7,6% (соответственно по подгруппам – 11 - северная и 5 – юго-восточная) [Прокопенко. 2005, c.88 сл.].
В пяти случаях меч располагался справа от костяка – вдоль правой ноги. В одном захоронении меч лежал у левого бедра. В погребении №20 кургана 2 могильника Иноземцево-1 кинжал лежал поперек средней части обеих бедренных костей [Березин. 2007, рис.8]. В погребении 1 кургана 1 у г. Усть-Джегута меч в деревянных ножнах находился на груди погребенного. В погребении 4 кургана 3 могильника Черноярская-85 меч лежал наискось – поверх кисти левой руки и левого бедра воина. Также, в одном случае меч был найден в ногах жрицы (Ипатово, кург.1, погр.14) [Белинский. 2001, с.29].
В восточной группе (территория Чечни и Ингушетии) в двух случаях мечи открыты у левого бедра погребенного (при этом он был сложен пополам). В одном случае длинный меч располагался по диагонали грудной клетки погребенного - рукоятью вверх [Бурков, Прокопенко. 2008, c.298].
В северо-восточной (причограйской) группе мечи обнаружены в двух комплексах – справа от погребенных. В частности, в одном случае части клинка и рукоять с кольцевым навершием располагались в правой кисти скелета. В другом погребении меч в ножнах положили вдоль правой ноги.
Довольно редко фиксируются ножны мечей и кинжалов. В частности деревянные ножны прослежены в шести захоронениях: у мечей – три экз.; у кинжалов – два экз. Также, в одном случае в деревянные ножны (или футляр) был вложен нож. Один раз мечу сопутствовали кожаные ножны с золотыми обкладками (Ипатовский кург., погр.14).
В южной подгруппе (предгорные р-ны Кабардино-Балкарии и Северной Осетии) грунтовых могильников западной группы погребения с мечами и кинжалами составляют 12,9 %. Из 20 случаев с зафиксированным положением меча или кинжала в 12-ти случаях они лежали справа от костяка и в шести – слева (слева они, также, в трех случаях располагались в Ханкальском могильнике – восточная группа грунтовых захоронений). В могильнике Херсонка (северная подгруппа западной группы) меч располагался рядом с воином слева «наискось».
Положение мечей справа или слева не было связано с их длиной, как у сарматов: как короткие, так и длинные мечи укладывались то слева, то справа. При этом, М.П. Абрамова отметила приоритет в выборе правостороннего расположения именно мечей с перекрестиями, т.е. сарматских типов. В противовес этому мечи открытые слева от костяков часто не имеют наверший. Таким образом, наблюдается переплетение кавказских и сарматских традиций при некотором преобладании последних [Абрамова. 1993, с.70-73].
В девяти случаях отмечены наконечники копий. Из них три – в комплексах северной группы (находились слева от черепа и левого плеча). В погребении 4 кургана 3 могильника Терская-90 крупный наконечник располагался от локтя правой руки параллельно к правому бедру.
Четыре копья были открыты в курганах восточной группы. Один раз наконечник копья обнаружен в комплексе с т.н. «канфаровидным» сосудом в насыпи кургана 1 могильника Орджоникидзевский [Бурков, Прокопенко. 2008, c.298]. В одном случае (северная группа) в составе инвентаря, кроме наконечника копья, находился наконечник дротика (в тарелочке у правой руки – Китаевка, кург.5, погр.6). Здесь же у левого колена был обнаружен железный топор.
В грунтовых комплексах южной подгруппы открыто 10 наконечников копий. Копье укладывалось в могилу вместе с древком слева или справа от погребенного, таким образом, что наконечник его находился обычно рядом с черепом. Иногда копье размещалось вдоль стены в головах погребенных [Абрамова, 1993, с.73].
В одном из погребений могильника Заманкул обнаружена булава в виде железного бруска со сквозным отверстием по длинной оси [Ростунов, Березин. 2007, с.17].
Как исключение в погребениях этого периода встречаются железные топоры-тесла. Происходят они с территории северных и юго-восточных районов Предкавказья – восточная и северная группы (Грозный, Старосунженская, Мекенская, Воровсколесская).
Значительно чаще, чем мечи и наконечники копий, в погребениях последних веков до нашей эры встречаются наконечники стрел. В северной группе подкурганных захоронений они отмечены в 26 комплексах – 13,3% (по подгруппам – 15 и 11).
В девяти случаях стрелы лежали справа от костяка (у руки, бедра, колена, стопы). Один наконечник стрелы находился вместе с наконечником дротика в тарелке у правой руки (Китаевка, кург.5, погр.6).
В десяти случаях стрелы располагались слева от погребенного (у черепа, левой стопы, грудной клетки, руки, бедра, колена). В семи комплексах наконечники обнаружены в ногах.
Также, в двух случаях стрелы лежали рядом со шлемом (Ореховка, кург.2, погр.4; Китаевка, кург.5, погр.6). В пяти могилах отмечены колчанные (портупейные) крюки. В погребении 1 кургана 4 могильника Комарово-83 вплотную к левой ноге прилегал колчан, выполненный из бересты.
В курганах восточной группы погребения со стрелами составляют 7,4% (12 случаев). Как правило, они располагались слева от костяка: у левого бедра, у левой ноги. Скорее всего, стрелы находились в колчане или были положены группой без футляра. Наборы включали от пяти до 36 стрел.
При размещении стрел в могилах грунтовых могильников преобладало положение их у левой ноги, что соответствовало, по мнению М.П. Абрамовой, способу ношения колчана у скифов и сарматов. Изредка стрелы располагались справа от костяка (в Чегемском могильнике колчаны, содержавшие от 8-9 стрел и более в трех случаях лежали справа от костяка) [Абрамова. 1993, с.75].
Судя по контуру древесного тлена, в захоронении 15 кургана 1 могильника Заманкул у левого погребенного колчан подпрямоугольной формы располагался наискось – от левого бедра к голени правой ноги (группа наконечников остриями вниз лежали на голени). Скорее всего, подобным образом – от левого бедра к колену правой ноги был положен колчан в погребении 56 кургана 1 [Туаллагов. 2007, рис.20,4; 21,7].
К числу скифо-сарматских племенных культов относится культ бога войны – Ареса. Считается, что по своему происхождению Арес является одним из божеств природных стихий – божество воздушной сферы и связанных с ней атмосферных явлений, в основном грозы [Бессонова. 1989, c.121].
Святилища Ареса и подношения оружия богу войны характерны для подкурганных захоронений Центрального Предкавказья V – III вв. до н.э. В частности, в кургане 2 могильника Гойты меч располагался на колчане со стрелами. В комплексах кон. IV – I вв. до н.э. в одном случае согнутый меч находился на ступеньке (Новоселицкое, кург.2, погр.1). Рукоять другого меча находилась в нише (Чограй-II, кург.19, погр.3). В двух памятниках мечи найдены в ритуальных комплексах (Веселая Роща – II, кург.26; Чограй-IX, кург.14, компл.1). В последнем случае меч находился рядом с костями овцы и галькой.
Особо следует отметь подкурганную (кург.26) площадку (святилище ?), выявленную в могильнике Веселая Роща – II. В самой насыпи и под ней, в двух кольцевых ровиках с несомкнутыми концами найдено 72 комплекта находок. В 29 из них – фрагменты керамики. В 13-ти – комплексах располагались кости лошади. В 12-ти выявлены кости крупного рогатого скота. Еще в восьми находились кости мелкого рогатого скота. В трех комплексах (внутренний ровик) встречены гальки, в четырех – обломки камней, в одном – необработанный кремень.
К юго-западу от центра кургана зафиксировано жертвенное место – овальная неглубокая яма в материке, в которую были сложены параллельно два меча (один синдо-меотского типа, второй, также, без перекрестия, но с разрушенной рукоятью), один рукоятью на запад, другой – на восток. Под острием первого меча и под рукоятью второго располагались колчаны со стрелами. Оба меча были перевиты боевым пластинчатым поясом [Прокопенко. 2005, рис.41, Аа].
Как считает С.С. Бессонова, культ оружия в погребениях (воткнутое с магической целью в дно или стенки оружие, чаще всего копья или дротики) связан с культом бога войны - Ареса [Бессонова. 1984; 1989, с.182]. Скорее всего, оружие в скифских и сарматских погребениях и в ритуальных скоплениях следует воспринимать в качестве посвятительной жертвы - приношением богу войны.
Одновременно, использование оружия, а также различных острых предметов, в качестве погребального инвентаря, связано с охранительной функцией. При этом, с помощью предметов вооружения старались защитить погребенных от воздействия сил загробного мира.
Ранее была отмечена близость охранительной функции наконечников стрел и элементов культа очага (котлов) [Прокопенко. 2001, с.162 сл.]. В погребениях Нижнего Дона котловидные привески сопутствуют подвескам в виде горитов. Подобные миниатюры известны и в памятниках Центрального Предкавказья (Чегемский мог., погр.10, 16). У многих народов Сибири засвидетельствованы случаи использования лука и стрел в качестве магических культовых орудий. По мнению В.П. Глебова, те же корни имеют миниатюрные подвески-гориты [Глебов. 1993, с.44-45]. Характерно, что в Нартском эпосе герой Батраз (связан с культом очага) неоднократно упоминается как прекрасный стрелок из лука, у которого стрела улетает дальше всех [Дюмезиль. 1990, с.23-24]. Интересно, что Геродот отмечает медный сосуд (котел) в местности Эксампей: «…он свободно вмещает 600 амфор, а толщина этого скифского сосуда шесть пальцев. По словам местных жителей, сделан он из наконечников стрел…» [Геродот, IV, 81].
Таким образом, котел и стрелы взаимосвязаны. Следует предположить, что подвески-ковшики и гориты являются амулетами, дополняющими (или выполняющими) охранительную функцию котловидных привесок. Видимо, с этими же целями в качестве амулетов в раннесарматское время использовались наконечники стрел более раннего времени (предскифского или раннескифского периодов). В частности, фрагментированный наконечник, аналогичный стрелам типа III черногоровско-камышевахского периода (IX – сер. VIII вв. до н.э.) происходит из склепа №1 могильника №1 Татарского городища (III – нач. II в. до н.э.). Об использовании его в качестве амулета свидетельствует сквозное отверстие на втулке.
Видимо, охранительную функцию в захоронениях, также, выполняли мечи. Меч у индоевропейцев – символ смерти в бою, на войне. В данном случае мы имеем прямое указание Геродота на связь скифского меча с богом войны: он называет старинный железный меч «кумиром Ареса». Но необходимо отметить, что семиотический статус меча многопланов. Меч – не только символ смерти. В литературе неоднократно высказывалось мнение о связи скифского меча с символикой мирового дерева [Бессонова. 1984, с.7; Раевский. 1977, с.99].
В нартском и во многих других эпосах мира меч отождествляется с молнией – атрибутом бога-громовержца. Следует отметить: героя Батраза (как уже отмечалось, он связан с культом очага, имеющим охранительную функцию) в образе стремительного меча-молнии; меч – молнию Индры; пламенеющий меч Вишну и др. В некоторых мифах меч, изготовленный из небесного огня, является оружием богов и культурных героев, сражающихся с чудовищами – Мардук, разрубающий Тиамат; архангел Михаил, мечом карающий Люцифера, и др. [Мифы…, 1992, с.142; Гутнов. 2001, с.182].
Скорее всего, именно с охранительной функцией следует связывать вариант расположения меча в захоронениях – поперек нижних конечностей (у стоп) погребенных. Известно, что в исследуемый период трехчастное деление мира (верхний мир, мир живых, загробный мир) непосредственно касалось любого живого существа. Согласно древним верованиям, наиболее уязвимыми в плане воздействия сил хтонического мира были конечности человека, особенно нижние. Скорее всего, отмеченное положение меча поперек бедер или голеней должно было препятствовать силам нижнего мира, использовать умершего в своих целях. В связи с этим, следует отметить, что в черкесской версии Нартского эпоса в сюжете о колесе Балсага (боевая машина ?), отрезавшем конечности Сосруко (герою связанному с культом солнца) повествуется о том, что злобные Нарты зарывают героя живым, а для того чтобы он не выбрался из Страны Мертвых, дополнительно потерявшего ноги Сосруко придавили тяжелым камнем и воздвигли над ним высокий курган [Дюмезиль. 1978, с.88].
В погребениях второй половины I тыс. до н.э. различные типы оружия иногда составляли комплекс, своего рода защитный кокон. Например, в кургане 7 могильника у ст. Ассиновской справа от погребенного было положено копье, видимо, обломанное во время захоронения. Поперек бедренных костей положен меч. Левую - самую опасную сторону (левый глаз, левая рука) закрыли, выложенные в два ряда: четвертая часть копья с заостренным втоком (первый ряд), ряд (№2) выложенных стрел, наконечниками направленных в противоположную от костяка сторону (к стенке могилы) [Бурков, Маслов. 2007, с.316, рис.4А].
По данным кавказской этнографии, острые предметы (нож, кинжал, ножницы и т.п.) клали под подушку ребенка, особенно в возрасте до года, или помещали их в воду во время купания младенца, чтобы «злые силы», дьявол, не причинили ему вреда [Чурсин. 1929, с.31; Хасбулатова. 1981, с.78].
В кочевнических комплексах, в погребениях кобанской культуры скифского времени, а также в сарматских захоронениях отмечены случаи обезвреживания покойника. В данном случае, оружие должно было препятствовать возврату умерших в мир живых. По мнению В.Б. Ковалевской, сильная скорченность скелетов могильника Уллубаганалы свидетельствует в пользу того, что погребенные были связаны, причем дополнительно жрица была «убита» тремя железными ножичками, лежащими около горла и направленными острием к подбородку. Так же, видимо, «убита» женщина из погребения №1: узкий стилетообразный нож упирался лезвием в ключицу погребенной, положенной скорчено на боку [Ковалевская. 1984, с.35].
Также, два ножа были найдены в погребении №4 могильника Мачты. Один находился в районе рук, другой – в ногах. Оба были направлены лезвиями и остриями к погребенному, т.е. как бы «угрожали» ему, «запирали» его в могиле [Дударев, Фоменко. 1996, с.3,8].
В связи с этим следует отметить, что в богатом сарматском женском захоронении (жрицы ?) Ипатовского кургана, из левой глазницы погребенной торчала длинная бронзовая булавка со щитком, отделанным золотой накладкой [Белинский. 2001, с.28]. Скорее всего, этот ритуал связан с древнейшими представлениями о левой части человека, как женского символа. Женщина – богиня (Исида) связывалась с культом левой руки. В Индии в упанишадах с правым глазом соотносился бог Индра, с левым – его супруга. Левый и правый одно из главных мифологических противопоставлений в древних мифологиях (особенно в дуалистических и близнечных мифах). Для большинства мифологий характерно использование признака «левый» в значении отрицательного, «правый» - в значении положительного. Мифологический мир нередко представляется как зеркальный по отношению к обычному; поэтому леворукость мифологических героев подчеркивает их необычность и служит символом другого мира [Мифы…, 1992, с.43-44].
Таким образом, колдунью «заперли». Вернуться в мир людей она уже не может - в ногах располагался меч. Воздействовать на живых посредством своих чар – тоже, левый – самый опасный глаз проткнут булавкой.
В заключение следует отметить, что в скифский и сарматский периоды оружие являлось не только обычной составляющей культа мертвых, но и наделялось дополнительной функцией защиты погребенных от воздействия сил загробного мира. В отдельных случаях, если хоронили колдуний, оружие было призвано препятствовать их возможным попыткам вмешательства в события мира живых.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
Абрамова. 1993. Абрамова М.П. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э. – IV в. н.э. М.
Белинский. 2001. Белинский А.Б. Тайна «Ипатовской принцессы» // Памятники Отечества. Вся Россия. Земля Ставропольская. Иллюстр. Альманах. Т. 1. М.,
Березин. 2007 Березин Я.Б. Сарматские погребения с территории Пятигорья // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 8. Армавир,.
Бессонова. 1984.Бессонова С.С. О культе оружия у скифов // Вооружение скифов и сарматов. Киев.
Бессонова. 1989. Бессонова С.С. Религиозные представления // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.
Бурков, Маслов. 2007. Бурков С.Б., Маслов В.Е. Воинские погребения из курганов у станицы Ассиновской // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке. Сборник памяти М.П. Абрамовой. МИАР №8. М.
Бурков, Прокопенко. 2008. Бурков С.Б., Прокопенко Ю.А. Подкурганные погребения раннего железного века – эпохи раннего средневековья с территории предгорной Чечни. Ставрополь.
Гутнов. 2001. Гутнов Ф.Х. Ранние аланы. Проблемы этносоциальной истории. Владикавказ.
Глебов. 1993. Глебов В.П. О некоторых типах амулетов в сарматских погребениях Нижнего Дона // Античная цивилизация и варварский мир. Ч. II. Новочеркасск.
Дударев, Фоменко. 1996. Дударев С.Л., Фоменко В.А. Новые данные о связях Центрального Предкавказья с Поволжьем в эпоху раннего железа. Армавир.
Дюмезиль. 1990. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. М.
Ковалевская. 1984. Ковалевская В.Б. Кавказ и аланы. М.,
Мифы. 1992. Мифы народов мира. Т. 2. М.
Прокопенко. 2001. Прокопенко Ю.А. Элементы культа очага в погребальной обрядности населения Предкавказья в сарматское время // РА. № 4.
Прокопенко. 2005. Прокопенко Ю.А. Историко-культурное развитие населения Центрального Предкавказья во второй половине I тыс. до н.э. Ставрополь: Изд-во СГУ.
Раевский. 1977. Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М.
Ростунов, Березин. 2007. Ростунов В.Л., Березин Я.Б. Скифо-сарматский период на территории северной Осетии // Археология Северной Осетии. Ч.2. Владикавказ.
Туаллагов. 2007. Туаллагов А.А. Северный Кавказ от скифов до ранних алан Владикавказ.
Хасбулатова. 1981. Хасбулатова З.И. Обряды, обычаи, поверья чеченцев и ингушей, связанных с рождением и воспитанием детей в дореволюционном прошлом // Из традиционной этнографии народов Карачаево-Черкесии. Черкесск.
Чурсин. 1929. Чурсин Г.Ф. Амулеты и талисманы кавказских горцев // СМОМПК. Вып. 46. Махачкала.
|
