|
<უკან დაბრუნება
Е. А. Черленок
Археология Кавказа (мезолит, неолит, энеолит). Санкт-Петербург. 2013
წყარო
2. Мезолит
История изучения.
Первый этап изучения мезолита Кавказа связан сисследованиями в Грузии. Здесь на Триалетском плато были открыты пер-вые мезолитические стоянки и, прежде всего, Бармаксыз (Эдзани) (Куфтин, 1941. С.119-123). Эти памятники были включены С.Н.Замятнинымв 3-ю, самую позднюю группу верхнепалеолитических памятников, длякоторой в частности была характерна высокая степень микролитизацииинвентаря.Во второй половине 1950-х – начале 1960-х гг. произошел «взрыв» внакоплении источниковедческой базы. В это время мезолитические стоянки были открыты в Кабардино-Балкарии (Сосруко), Абхазии (Холодный грот), Краснодарском крае (Губский микрорегион), Дагестане (Чох).Расширившаяся источниковедческая база стала основой для выделениялокальных вариантов и построения относительной хронологии памятников. Итоги работы были подведены в томе археологии СССР, посвященном мезолиту (Бадер, Церетели, 1989).На рубеже 1990 и 2000 гг. начался новый этап в изучении мезолитаКавказа. Он представлен немногочисленными пока исследованиями, важнейшим результатом которых является появление первой пока небольшой серии радиоуглеродных дат.
Климат. Мезолит формировался в условиях крупных климатических изменений. В конце плейстоцена начинается потепление (аллерёд, приблизительно 12 тыс. лет до. н.э.), которое сменяется кратковременным похолоданием (поздний дриас, 10,9–9,6 тыс. лет до н.э.) и затем наступлением новой геологической эпохи — голоценом (9,6 тыс. лет до н.э.) (Burroughs, 2005). Эти климатические изменения вызвали серьезные сдвиги в культуре человека и наряду с ландшафтным разнообразием, во многом предопределили облик мезолитических культур Кавказа.
Абсолютная хронология. Вопрос об абсолютной хронологии мезолита Кавказа находится еще на стадии становления. Наиболее представительная серия дат (4) получена с имеретинского памятника Котиас-Клде. Согласно им западно-грузинский мезолит может быть датирован в пределах 10 450–8350 лет до н.э. (Meshveliani et al., 2007. P.51). В целом им не противоречат и данные с памятников Северного Кавказа (Чыгай, Двойная, Бадыноко) (Леонова, 2009). Важнейшим выводом из этой хронологии является факт формирования мезолитических памятников Кавказа еще на рубеже плейстоцена и голоцена, в позднем дриасе, а также об их синхронности докерамическому неолиту А на Ближнем Востоке (9,5–8,5 тыс. лет до н.э.).
Территория распространения. Все известные в настоящее время мезолитические памятники Кавказа представлены временными, в основном пещерными стоянками. В настоящее время принято выделять несколько базовых групп: причерноморскую, имеретинскую, чохскую и триалетскую (Бадер, Церетели, 1989). Кроме этого необходимо отметить также классические мезолитические памятники: навес Сосруко в Кабардино-Балкарии и пещерные стоянки Губского микрорегиона (Северо-Западный Кавказ). Каждая из этих групп связана с конкретными ландшафтно-климатическими зонами. Так, триалетская и особенно чохская группа связана с высокогорьем, видимо, освоение этих регионов стало возможным только в связи с глобальным потеплением. Судя по палеоботаническим данным и составу фаунистических остатков в начале голоцена здесь были распространены сухие остепненные ландшафты. Имеретинские и губские памятники расположены в среднегорье, потепление климата привело здесь к смене природно-климатических условий, замене сухих остепненных ландшафтов на более влажную зону широколиственных лесов. В причерноморской зоне климат изменился меньше всего. Как в финале плестоцена, так и в начале голоцена здесь господствовали широколиственные леса.
Материальная культура. В культурном отношении характерной чертой мезолита как Кавказа, так и других регионов является широкое распространение микролитических индустрий. Необходимо отметить, что на Кавказе тенденция к микролитизации инвентаря намечается уже в эпипалеолитических памятниках, здесь встречаются даже геометрические микролиты. Наиболее заметной чертой каменной индустрии на мезолитическом этапе становится широкое распространение разнообразных геометрических микролитов: сегментов, трапеций, низких ассиметричных треугольников и острий. В то же время наиболее распространенными микролитами остаются пластинки и микропластинки. Микролиты использовались для создания режущего края составных орудий ножей (Сосруко) и копий (Квачара). Необычной чертой мезолита Кавказа является редкость здесь наконечников стрел, характерной категории инвентаря мезолитических индустрий Ближнего Востока и Северной Европы. Некоторые исследователи считают, что некоторые микролиты и являются такими наконечниками. Непрагматическая сторона культуры представлена изредка встречающимися подвесками из зубов животных и гальки, а также орнаментами на костяных изделиях (Холодный грот). Большинство исследователей относят к мезолиту и появление на Кавказе памятников монументального искусства. Пока они выделены лишь в районе Кобыстана (Азербайджан). Здесь в ряде навесов, найдены изображения антропоморфных фигур с луками через плечо (Формозов, 1969. С.24–59).
Рис. 2. Мезолитические памятники Кавказа (цифрами обозначены стоянки, упомянутые в тексте)
Памятники: 1) Холодный грот; 2) Квачара; 3) Котиас-Клде; 4) Эдзани; 5) Кобы-стан; 6) Чох; 7) Сосруко; 8) Бадыноко; 9) Чыгай и Двойная Культуры: А) Причерноморская; Б) Имеретинская; В) Триалетская; Г) Чохская
Хозяйство. Хозяйственный уклад в мезолитическую эпоху претерпел значительные изменения, которые особенно заметны в зоне среднегорья, где произошла смена ландшафтно-климатических зон. В связи с этим, основными объектами охоты вместо степных животных (тура, бизона, лошади) становится лесная нестадная фауна. Кроме того, в мезолите значительно возрастает роль собирательства, в первую очередь улитки Helix. Так, в навесе Сосруко собрано на 3 квадратах 2640 целых раковин, не считая обломков (Замятнин, Акритас, 1957. С.438). Необходимо также отметить появление рыболовства (Холодный грот), которое документируется как костями речных рыб (лосось), так и появлением специальных орудий для их добывания (гарпун, крючок). Эти изменения, видимо, следует трактовать как локальное проявление перехода к активному использованию множества разнообразных пищевых ресурсов, что является характерной чертой реакции человеческих коллективов на потепление климата на рубеже плейстоцена и голоцена (История… 1986. С.193; Вишняцкий, 2005. С.230–231).
Социальное устройство. Судя по имеющимся археологическим данным, культура мезолитического населения Кавказа являлась типичной для «мобильных охотников-собирателей» (mobile hunter-gatherer groups). Для этого типа культуры характерна небольшая численность коллективов (менее 100 человек), временные поселения и присваивающее хозяйство (Renfrew, Bahn, 2000. P.175). В советской историографии такие коллективы назывались дисперснородовыми (История… 1986. С.211). И в том, и в другом случае имеются в виду простые эгалитарные общества, сопоставимые с описанными этнографами коллективами типа австралийских аборигенов.
Рис.3. Мезолит Кавказа
I. Изделия из кремня: 1) Низкий ассиметричный треугольник; 2) Сегмент; 3) Пластинка с притупленным краем; 4) Трапеция; 5) Острие «чохского типа»; 6) Скребок (все - поселение Чох)
II. Изделия из кости: 1) Наконечник копья с пазами для вкладышей (пещера Квачара); 2) Нож с пазом для вкладышей (навес Сосруко); 3) Гарпун (Холодный грот)
III. Кобыстан. Верхняя терасса Беюк-даша. Убежище 5. Внутренняя плоскость камня 29. I «пласт» изображений по А.А.Формозову
Проблема. Специфика развития Кавказа на рубеже плейстоцена и голоцена ярче всего раскрывается при сравнении динамики культурного развития этого региона с Ближним Востоком. В финале плейстоцена Кавказ сходен с Ближним Востоком, где такие культуры как Зарзи и Натуф являются уже по сути дела микролитическими. Однако если на Ближнем Востоке на базе этих микролитических индустрий уже на рубеже плейстоцена и голоцена складываются культуры с зарождающейся производящей экономикой и усложненным типом культуры, включающим в себя храмовое строительство (Гебекли-Тепе - Шмидт, 2011), развитый обряд погребения, хлоритовую посуду (Кёртик-Тепе - Özkaya, 2009) и т.д., на Кавказе формируется мезолитическая культура более северного образца, без производящего хозяйства и, соответственно, с более обедненным категориальным набором материальной культуры. Особенно показательны в этом отношении памятники так называемой «триалетской» культурной традиции в верховьях Тигра и Евфрата (10–9 тыс. до н.э). Здесь, наряду с похожей на грузинское Триалети микролитической индустрией, были широко распространены сверленые навершия булав, шлифованные каменные топоры и орнаментированная каменная посуда (Kozlowski, Aurenche, 2005, P.70). Причины, вызвавшие отставание Кавказа, до конца не ясны, поскольку различные исследователи не раз подчеркивали, что здесь имелись все условия для самостоятельного и раннего сложения производящего хозяйства. Думается, что это мог быть комплекс причин, важнейшими из которых были более мягкие климатические условия, сгладившие на Кавказе последствия позднего дриаса, запустившего ближневосточный процесс неолитизации, а также удаленность от основных центров формирования культур нового типа.
3. Проблема раннего неолита Кавказа
Происхождение на Кавказе культуры неолитического типа является предметом дискуссии. Основы ее были заложены еще в начале 1960-х гг., когда было выдвинуто 2 основных гипотезы: автохтонная и миграционная. По мнению сторонников автохтонной гипотезы, неолит южного Кавказа обязан своим появлением прежде всего развитию местных традиций. Одомашнивание основных видов растений произошло на Кавказе в горных районах, откуда затем они перешли в равнинные области Куры и Аракса. Основой этой точки зрения являются палеоботанические данные, указывающие на местное происхождение ряда домашних растений (Лисицына, Прищепенко, 1977. С.30-31, 43). С точки зрения сторонников миграционной гипотезы, производящее хозяйство на Кавказе появляется в связи с распространением ближневосточного неолита. Опорными территориями для сторонников автохтонной гипотезы являются два региона. Первый - это Западный Кавказ (отчасти Армения), где были распространены памятники так называемого «докерамического неолита». Вторым регионом являются горные области Дагестана (Северо-Восточный Кавказ). Здесь было исследовано поселение Чох, один из слоев которого, по мнению многих исследователей, дает самые ранние свидетельства развитой неолитической культуры (включая земледелие, скотоводство и керамику).
Докерамический неолит
История изучения. Впервые памятники «докерамического» неолита были выделены В. П. Любиным в Южной Осетии на материалах открытой стоянки Нагутни (Любин, 1966). В основу выделения были положены прежде всего технологические признаки: для вторичной обработки кремневых изделий были характерны новые, не свойственные мезолиту черты. В последующее время работами Г. К. Григолия памятники со схожей технологией были открыты и в других областях горного Кавказа (Григолия, 1977). Одновременно на Юго-Западном Кавказе Л. Д. Небиеридзе выделила безкерамические памятники с нехарактерной для мезолита технологией создания кремневых и обсидиановых изделий (Небиеридзе, 1972, 1986, 1993). Благодаря тому, что во вновь открытых поселениях были найдены орудия труда из галечника, а также в одном случае кости домашних животных, докерамический неолит стал рассматриваться как эпоха самостоятельного сложения на Кавказе хозяйства производящего типа и синхронизироваться с докерамическим неолитом Ближнего Востока.
Рис.4. Стратиграфия навеса Дарквети
Относительная хронология. Хронологическая позиция докерамического неолита в системе относительной хронологии определяется прежде всего наличием стратифицированных памятников. Важнейшим из них является навес Дарквети, где докерамический слой занимает промежуточное положение между мезолитическим и энеолитическим слоями. В то же время во многих регионах Кавказа, обладающих самобытной ранненеолитической культурой, стратифицированных памятников до сих пор не обнаружено и отнесение памятников к докерамическому неолиту базируется на облике материальной культуры и сравнительном анализе.
Абсолютная хронология. Вопрос об абсолютной хронологии очень сложен. До последнего времени самостоятельных радиоуглеродных дат для памятников этого типа не существовало. В целом, опираясь на стратиграфию навеса Дарквети, можно поместить существание докерамического неолита в Имеретии между финальными датами мезолита в этом регионе — 9 тыс. до н.э. (Котиас – Клде, Meshveliani et al., 2007. P.51) и местной энеолитической культурой — 5 тыс. до н.э. (Дзудзуана, Bar‑Yosef et al., 2011. Тabl.2). Схожие даты дают образцы из недавно исследованной пещеры Кмло 2 в Армении. Взятые фактически с одного уровня, они показали три диапазона: 11–10, 8 и 6–5 тыс. до н.э. (Arimura et al., 2010. P.17–18). В другой работе авторы, ссылаясь на дополнительные исследования, в том числе и радиоуглеродный анализ, датируют докерамическую фазу 9–8 тыс., с возможным существованием некоторых типов изделий в 6–5 тыс. до н.э. (Arimura et al., 2010а). В итоге можно заключить, что данных для абсолютного датирования ранненеолитических памятников Кавказа пока недостаточно, они могут как предшествовать появлению «поздненеолитической» культуры (рубеж 7 и 6 тыс. до н.э.), так и быть частично (или целиком?) ей синхронными.
Территория распространения. Ранненеолитические поселения расположены на высокогорных участках Центрального и Западного Кавказа, на черноморском побережье Юго-Западного Кавказа и в Армении. Принято выделять две базовых группы: памятники типа Нагутни-Палури (Осетия, Сванетия, возможно район оз. Паравани) и типа Дарквети (сл.4) - Анасеули 1 (Юго-Западный Кавказ). В последнее время обнаружен новый интересный памятник в Армении - пещера Кмло 2. Важно отметить некоторые особенности в распространении ранненеолитических памятников. Во-первых, в горной части Западного Кавказа они расположены на территории, ранее занятой местным мезолитом. В нескольких случаях зафиксировано перекрывание мезолитических слоев ранненеолитическими (Дарквети, Апианча, возможно, Холодный грот и Ацинская пещера). Во-вторых, в Колхидской низменности ранненеолитические памятники являются самыми ранними из выявленных, что предполагает заселение этих территорий в эпоху докерамического неолита. В-третьих, до сих пор не найдено никаких памятников мезолитического-ранненеолитического времени в низменных районах Южного Кавказа (бассейны рек Куры и Аракса). Это обстоятельство необходимо подчеркнуть, поскольку именно здесь позднее (?) возникнет «поздненеолитическая» шулавери-шомутепинская культура.
Рис.5. «Ранненеолитические» памятники Кавказа
Памятники типа Дарквети - Анасеули 1: 1) Ацинская пещера; 2) Апианча;
3) Холодный грот; 4) Дарквети; 5) Анасеули 1;
Памятники типа Нагутни - Палури: 6) Палури; 7) Нагутни; 8) Кмло 2; 9) Поселение Чох
Местонахождения обсидиана: I. Чикиани; II. Артени
Поселения и архитектура. Памятники представлены открытыми поселениями и пещерными стоянками. На поселении Палури обнаружены следы постройки. Это было небольшое (около 2,5–2,8 м в ширину) прямоугольное жилище, стены которого опирались на углубленные в землю столбы (Григолия, 1977. С. 111). Погребальные памятники не выявлены.
Материальная культура. Орудия, изготовленные в технике раскалывания, создавались из кремня и обсидиана. Отмечается, что использование обсидиана характерно для черноморского побережья и пещеры Кмло 2. В других местах в основном использовался кремень. Пока изучены лишь источники поступления обсидиана. На основании изучения этого материала из Анасеули 1 сделан вывод, что он поступал из месторождения Чикиани в районе оз.Паравани, которое находится на расстоянии более 200 км от памятника (Бадалян и др., 1996. С.251–252). Это интересный факт с точки зрения сырьевых стратегий древнего человека, поскольку рядом с Анасеули есть месторождения высококачественного кремня. В Кмло 2 выявлена своя система поступления обсидиана. Жители использовали местный материал, взятый прямо из реки Касах, на которой расположен памятник. Также использовались более удаленные источники (например, Артени), расстояние до которых составляло около 50 км (Arimura, 2010a. P.77). Технология расщепления остается микролитической. Она направлена на получение стандартных заготовок — небольших пластин и пластинок (западно-кавказский неолит) или отщепов (памятники типа Нагутни-Палури). Важным отличием неолитической техники является исчезновение некоторых характерных форм микролитов, распространение трапеций и смена технологии вторичной обработки изделий. Показательны в этом отношении материалы из навеса Дарквети, имеющего как мезолитический, так и ранненеолитический слой. Техника первичного расщепления в обоих слоях фактически одинаковая, однако если в мезолитическом слое микролиты с вторичной обработкой представлены ассиметричными треугольниками, пластинками с притупленным краем, трапециями, то
Рис. 6. Материалы типа Дарквети – Анасеули 1
I. Навес Дарквети: 1) Трапеции; 2) Топор
II. Поселение Анасеули 1: 1) Топор; 2) Трапеции
Рис.7. Материалы поселения Палури
I. Изделия из кремня: 1) Трапеция; 2) Сегмент; 3) «Лекало» (крючковидное орудие); 4) Орудия со стесанной нижней плоскостью
II. Изделия из галечника: 1) Грузило; 2) Выпрямитель; 3) Ступа; 4) «Ядро пращи»
в неолите зафиксированы только трапеции, и их больше. В причерноморских памятниках наблюдается похожая картина: классическое поселение этого региона Анасеули 1 демонстрирует «мезолитическую» технологию первичного расщепления, но из геометрических микролитов представлены только трапеции. Новые традиции во вторичной обработке камня зафиксированы прежде всего в горных районах. Речь идет об использовании крутой регулярной субпараллельной ретуши для оформления края кремневых изделий. Наиболее характерными изделиями здесь являются так называемые «лекала» — небольшие предметы с четко оформленным выступом. Такая технология ретуширования распространена очень широко (Осетия, Сванетия, оз. Паравани, Кмло 2 в Армении). Отмечено, что наиболее близкой формальной аналогией горному комплексу кремневых и обсидиановых изделий являются памятники типа Чайеню-Тепеси (Kiguradze, Menabde, 2004. P.356; Arimura et al., 2010a. P.78). Важной чертой ранненеолитических памятников является начало использования изделий из гальки. Как правило, это необработанные камни, подобранные по своей форме для совершения тех или иных операций (в первую очередь истирания). В то же время появляется новый способ обработки изделий — шлифовка. Важно отметить, что с помощью этой новаторской техники изделие не оформляется целиком, а подрабатывается рабочий край естественно подобранной формы. К тому же шлифованные изделия очень редки и на многих поселениях вовсе отсутствуют (например, Палури). Наиболее характерными изделиями такого рода являются топоры-тесла.
Хозяйство. Данные о хозяйстве в раннем неолите немногочисленны и противоречивы. Так, в навесе Дарквети, большая часть палеозоологических остатков принадлежит диким животным, прежде всего косуле и благородному оленю (состав такой же, как и в мезолитическом слое), но найдены также и кости домашних животных — быка, свиньи, мелкого рогатого скота и собаки (Небиеридзе, 1978. Табл. 2). С другой стороны, на других памятниках остатков домашних животных не обнаружено (см., например: Апианча). Недавние раскопки пещеры Кмло 2 показали лишь следы присваивающего хозяйства: охоты на муфлонов, оленей и полное отсутствие домашних растений (Arimura..., 2010а. P. 77). О хозяйстве поселений Колхиды мы вынуждены судить по косвенным данным: трасологическое изучение орудий из Анасеули 1 показало, что вкладыши ножей составляют 49 %, при этом «охотничьи» ножи — 42 %, а «жатвенные» — 7 %. Эти данные интерпретируются как свидетельство зарождения присваивающего хозяйства (Эсакия, 2003. С.140).
Интерпретация. Обе рассмотренные территориальные группы считаются неолитическими. Однако содержание этого термина различно. Памятники типа Палури-Нагутни - неолитические из-за новых технологий обработки кремня и появления изделий из мягкого камня, здесь речь не идет о сложении производящего хозяйства. По сути традиции этой группы продолжают местные (высокогорные) мезолитические, от которых и происходят (Григолия, 1977).
Памятники типа Анасеули-1 - Дарквети (4 слой) также происходят от местного (причерноморского) мезолита, однако характеризуются не только технологическими изменениями, но и качественным сдвигом в обеспечении продуктами питания -появлением земледелия и скотоводства (Небиеридзе, 1993). В то же время необходимо отметить, что прямые свидетельства наличия производящего хозяйства происходят лишь из одного памятника - Даркветского навеса.
Поселение Чох
История изучения. Поселение было открыто и раскапывалось экспедицией под руководством В. Г. Котовича в 1955–1957 гг. Культурные напластования были разделены им на 6 слоев, нижние из которых отнесены к позднему палеолиту, а верхние к мезолиту (Котович, 1961. С. 10–17). Сомнения в правильном понимании памятника привели к возобновлению раскопок, которые были проведены Х. А. Амирхановым в 1974 и 1980–1982 гг. В результате этих работ была уточнена стратиграфия поселения и дана новая атрибуция культурных слоев, в частности здесь был выявлен самостоятельный культурный слой, относящийся к ранненеолитическому времени (Амирханов, 1987).
Относительная и абсолютная хронология. По данным Х. А. Амирханова, неолитический слой (С) залегает над двумя мезолитическими слоями (Е и D) и перекрывается слоем, видимо, относящимся к эпохе средней бронзы (С1). Основанием для абсолютной датировки послужили данные спорово-пыльцевого анализа. В результате их изучения были выделены три последовательно сменяющих друг друга группы спектров, которые совпали с чередованием спектров в Северо-Западном Прикаспии. Последние в свою очередь были хорошо датированы радиоуглеродным методом. Интересующий нас неолитический слой был отнесен ко времени начала новокаспийской трансгрессии (8 тыс. л. н.). Таким образом, Чох оказался самым ранним памятником с развитым производящим хозяйством на Кавказе, синхронным поселениям докерамического неолита С в Сиро-Палестинском регионе и Чатал-Хеуюку в Анатолии.
Рис. 8. Материалы поселения Чох
I . Изделия неолитического облика: 1) Каменная «мотыжка»; 2) Костяная основа«жатвенного» ножа; 3) Керамические сосуды
II . Изделия мезолитического облика (кремень): 1) Скребки; 2) Резец; 3) Острие;4) Ассиметричные треугольники; 5) Трапеции
III . План жилища
Местонахождение. Поселение Чох расположено в республике Дагестан на высоте 1725 м над уровнем моря в долине р. Бакдакули на хорошо освещенной и укрытой от северных ветров площадке. Работами на памятнике были открыты выразительные архитектурные остатки неолитического времени, а также собрана представительная коллекция инвентаря, позволяющая подробно охарактеризовать материальную культуру жителей поселка.
Архитектура. Одним из важнейших результатов последних работ стало открытие остатков жилища. Его фундамент был сложен из необработанных каменных блоков «насухо». Постройка состояла из двух конструктивных частей - жилого помещения и входного коридора. Жилое помещение округлой формы примыкало к скальному массиву и имело внушительные размеры (приблизительно 14 х 6 м). В центре зафиксирована плита, возможно, служившая основанием для опорного столба, поддерживающего перекрытие. Входной коридор шириной около 1 м и длиной около 4 м был ориентирован вдоль скальника. Внутри жилого помещения найдены остатки очагов и кострищ. Видимо, аналогичное жилище было обнаружено и во время работ В. Г. Котовича, но не было правильно атрибутировано.
Материальная культура делится на две выразительных части. К первой относится кремневая индустрия, которая по своему характеру чрезвычайно близка индустрии нижележащих мезолитических слоев. Так, здесь распространены небольшие скребки, резцы, острия чохского типа, низкие ассиметричные треугольники, трапеции. Все эти изделия находят ближайшие соответствия в слоях Е и D данного памятника. Вторая часть материальной культуры появляется в неолитическом слое и представлена изделиями из мягких пород камня (мотыжка, терочники и куранты), кости (основы «жатвенных» ножей) и глины (керамические сосуды). Таким образом, неолитический слой Чоха дает уникальное для Кавказа сочетание мезолитической и развитой неолитической культур, что стало одним из оснований для отнесения его к ранненеолитическому времени.
Хозяйство. Важнейшей чертой неолитического слоя поселения являются яркие свидетельства ведения хозяйства производящего типа. О земледелии говорят палеоботанические остатки домашних растений: найдено несколько видов пшеницы и ячменя, а также зерна овса. Данные по скотоводству более противоречивы, однако отмечено присутствие в палеозоологической коллекции наряду с костями диких животных (прежде всего муфлонообразного барана) также костей домашней овцы.
Интерпретация. Согласно Х. А. Амирханову, в неолитическом слое поселения Чох появляются все основные составляющие «неолитического пакета» (искусственные жилища, изделия из мягкого камня, домашние злаки и животные, керамика). Определяющим фактором для трансформации стало внутреннее развитие местной мезолитической культуры без каких-либо значительных внешних влияний.
Проблема. Ключевой проблемой для правильного понимания места ранненеолитических памятников в истории региона является отсутствие радиоуглеродных дат (или в случае - Кмло 2 их противоречивый характер). Это теоретически позволяет разместить существование каждой из рассмотренных культурных групп не только в рамках длительного хронологического промежутка между мезолитом и «развитым неолитом», но и в пределах относительно короткого временного отрезка. Характерно в этом отношении мнение В.А.Трифонова о том, что на территории Западного Кавказа между мезолитическими и неолитическими памятниками есть хронологический разрыв, и классические неолитические памятники появляются здесь в результате миграции с Ближнего Востока (Трифонов, 2009. С.90–92). Возможности для изменения традиционной хронологии существуют и для Северо-Восточного Кавказа, ведь в отличие от Ближнего Востока, где различные составляющие неолитического пакета возникали друг за другом (например, в Сиро-Палестинском регионе сначала земледелие, потом скотоводство, потом керамика), в Чохе все элементы представлены сразу вместе. Если считать эту культуру самым ранним проявлением развитого неолита на Кавказе, то естественно предположить качественный скачок местной мезолитической традиции (Амирханов, 1987), в противном случае можно интерпретировать имеющиеся данные как свидетельство внешних влияний.
4. Неолит Южного Кавказа
История изучения. Неолитические памятники Кавказа были открыты в 1950-х гг. благодаря раскопкам поселения Кюль-Тепе (Азербайджан). Позднее была выделена так называемая Шулавери-Шомутепинская культура и отнесена к эпохе энеолита (Иессен, 1963; Кушнарева, Чубинишвили, 1970; Кигурадзе, 1976). Как энеолитическая она вошла в том Археологии СССР, посвященный соответствующей эпохе (Мунчаев, 1982). В конце 70-х гг. было исследовано поселение Сиони. Постепенно с накоплением данных материалы типа Сиони стали считаться энеолитическими, а памятники шулавери-шомутепинской культуры стали относить к неолиту (Kiguradze, Menabde, 2004). В конце 1990 – начале 2000 х гг. начался следующий этап в изучении этих древностей, связанный в первую очередь с новыми раскопками (Акнашен и Араташен в Армении, Арухло 1 в Грузии, Бой-Тепе и Камиль-Тепе в Азербайджане), которые сопровождались масштабными исследованиями по радиоуглеродному датированию и анализу археологического материала.
Абсолютная хронология южнокавказского неолита в настоящее время сравнительно хорошо разработана. Так, если к 2000 г. было известно около 20 дат (Кавтарадзе, 1983; Трифонов, 2001), сейчас, после новых раскопок (особенно в Армении - Араташен и Акнашен) - около 55 радиоуглеродных дат. Они достаточно компактно укладываются в рамки 6 тыс. до н. э.
Рис.9. Неолитические памятники Южного Кавказа
(шулавери-шомутепинская культура)
Памятники: 1) Арухло 1; 2) Шулаверисгора; 3) Шомутепе; 4) Бабадервиш; 5) Гаргалартепеси; 6) Гойтепе; 7) Чалангантепе; 8) Камильтепе; 9) Аликемектепеси; 10) Кюльтепе; 11) Акнашен; 12) Араташен
Местонахождения обсидиана: I. Чикиани; II. Артени
Территория распространения. Неолитические памятники занимают долины Куры и Аракса и делятся на 2 основные территориальные группы: северо-западную и восточную или шулавери-шомутепинскую и нахичеванско-мильско-муганскую (Мунчаев, 1982). В настоящее время в связи с новыми открытиями в Армении, видимо, можно говорить и об еще одной группе - юго-западной (Араташен и Акнашен). Памятники восточной группы занимают территорию современного Азербайджана по обе стороны Малого Кавказа и тяготеют к современной зоне засушливых степей. На западе южная и северная группы разделены Малым Кавказом. Северная занимает среднее течение Куры и ее притоков (прежде всего Храми) (Восточная Грузия и Северо-Западный Азербайджан), южная -бассейн крупнейшего притока Куры - Аракса (в пределах Армении). Материалы этих групп обладают очевидным сходством, но и не менее очевидными различиями, поэтому в настоящее время неясно, могут ли они быть объединены в одну культуру на правах локальных вариантов или составят самостоятельные культурные образования в рамках южнокавказского неолита.
Климат в период неолита отличался от современного. Это время «атлантика» (приблизительно 7000–4000 до н. э.) — самого теплого и влажного периода голоцена. Сравнительно более влажные условия документируются в первую очередь наличием земледельческих памятников в сухой сейчас мильско-муганской степи. Западная зона, видимо, была более облесненной, чем сейчас (см., например Der Beginn… 2012. P. 28–29; Badalyan et al., 2010. P. 204).
Поселения и архитектура. Все изученные памятники представляют собой поселения — телли. Как правило, это небольшие (100-150 м в диаметре) искусственные холмы, образовавшиеся в результате разрушения глинобитной архитектуры. Поселения часто группируются по несколько, составляя своеобразные конгломерации. Так, квемо-шулаверская группа состоит из 4 поселков, расстояние между которыми колеблется от 0,5 до 1,7 км (Мунчаев, 1982. C. 104). Они имели плотную застройку, состоящую из округлых, разного диаметра зданий, которые возводились без фундамента из крупных глиняных кирпичей желтого и коричневого цвета. Подавляющее количество построек имело жилое и хозяйственное назначение. Так, на поселениях шулавери-шомутепинской группы наиболее крупные округлые помещения интерпретируются как жилища (здесь также были зафиксированы полы и очаги), более мелкие - как кладовые, а самые маленькие - как хранилища для воды. Приблизительное количество жителей одного поселка оценивается в 120-150 человек (Мунчаев, 1982. С.136), или даже в 200-500 человек (Джапаридзе, 1989. С.281). Соответственно, население одной конгломерации, видимо, составляло более 500 человек. В целом архитектура поселений единообразна, лишь на некоторых памятниках были обнаружены особые постройки. Следует отметить рвы, окружающие холм Арухло 1, и кирпичную платформу на поселении Камиль-Тепе. На Арухло 1 рвы были выкопаны в какой-то момент существования поселка и затем были быстро заполнены грунтом. При раскопках найдено много угля, костей животных, рога и инструментов, однако мало керамики. Предполагается, что акт устройства и закапывания этих рвов имел ритуальный подтекст (Der Beginn… 2012. P.40). Уникальной является и кирпичная платформа, обнаруженная на поселении Камиль-Тепе (восточная группа). Она имела округлую форму диаметром около 18 м и высоту до 2,5 м. С платформой были связаны слои золы, многочисленные кости животных и фрагменты посуды, поэтому авторы раскопок предполагают, что она была устроена для коллективных трапез, которые были важнейшей частью социальной жизни древних коллективов (Aliyev, Helwing, 2009. P. 31–33).
Погребальные памятники. Второй важнейший археологический источник - погребальные памятники - в неолите Южного Кавказа не обособлен территориально: все обнаруженные к настоящему времени погребения находились на территории поселений. Несмотря на их сравнительно небольшое количество, намечается разделение по территориальному принципу. В восточной зоне зафиксированы крупные кладбища (Кюль-Тепе - 85, Чалаган-Тепе - 21 захоронение), где умершие были погребены по обряду ингумации, скорчено на боку и на спине. В западной группе найдены одиночные захоронения детей (Бабадервиш, Акнашен). Есть сведения о погребении черепа (Арухло). Уникальное захоронение по обряду кремации обнаружено во время недавних исследований поселения Арухло 1. В жилище, существовавшем на раннем этапе функционирования памятника, была выкопана ямка, заполненная сгоревшими костями взрослого (35–40 лет) человека. В этом же здании было найдено навершие булавы.
Материальная культура. Орудия труда изготавливались из камня и кости. Наиболее активно используется обсидиан и кремень. Обсидиан является основным материалом в западных районах. В восточной зоне его доля постепенно снижается, уступая место кремню. Отмечено, что северо-западные и юго-западные районы использовали разные источники обсидиана. На север он доставлялся с оз. Паравани, расстояние до которого от ближайшего памятника составляло 60 км (Хансен и др., 2011. С.240; Кушнарева, 2006. С.158–159). Южная территория распространения снабжалась из своих источников, прежде всего Артени (Араташен - Badalyan et al., 2007. P.43; Бадалян и др., 1996). Есть единичные находки из очень удаленных месторождений, в том числе ближневосточных. Технология расщепления была направлена на получение крупных стандартных пластин, которые зачастую не имели вторичной обработки. Трассологически подтверждено, что такие пластины служили вкладышами для серпов. Микролитов почти нет. Из более мягких пород камня изготавливали в первую очередь разнообразные орудия труда. Кроме того, камень использовался для украшений и «символических» изделий. Каменные орудия труда создавались из местных горных пород разной плотности (базальт, песчаник, известняк). В зависимости от сложности изготовления изделия и его функции, выбирался тот или иной тип камня. Были освоены шлифовка и сверление. Каменные изделия были направлены на совершение разнообразных операций: истирание (зернотерки и куранты), толчение (ступки и пестики), удар (наковальни и молотки, топоры-тесла). Следует выделить «выпрямители древков стрел» - вытянутые гальки с желобками, встречающие многочисленные аналогии на Ближнем Востоке. На поселении Араташен их функция подтверждается контекстом обнаружения (рядом с костяным дротиком) и диаметром костяных древков, который хорошо соотносится с желобками на этих предметах (Badalyan et al., 2007. P.51–52). Кроме орудий труда камень использовался для изготовления украшений (подвесок и бусин). Для них выбирались эстетически привлекательные породы, например, сердолик (Арухло, Камиль-Тепе). Для некоторых наверший из-за качества их шлифовки и отсутствия следов использования предполагается символическое значение (скипетр) (Hamon, 2008. P.105).
Рис. 10. Материалы шулавери-шомутепинской культуры
I. Керамика: 1) Сосуд с налепным орнаментом (пос. Шулаверис-Гора); 2) Сосуд с расписным орнаментом (Кюль-Тепе)
II. Изделия из обсидиана: 1) Нуклеус; 2) Пластина (все пос. Араташен)
III. Каменные изделия: 1) Булава; 2) «Утяжелитель палки-копалки»; 3) Топор (все пос. Имирис-Гора); 4) «Выпрямитель древков стрел» (пос. Араташен)
IV. Реконструкция раскопанного участка поселения Шому-Тепе по Д. Н. Ахундову
Разнообразны изделия из кости и рога. Это шилья и проколки, лощила, мотыги, ложки, наконечники стрел и дротиков. Из клыков изготавливали украшения. Важнейшей чертой неолита Кавказа является использование керамической посуды. На начальном этапе ее очень мало, что документируется раскопками таких многослойных памятников как Шулаверис-Гора (северо-западная группа), Араташен и Акнашен (юго-западная группа). Так, в 5-м, самом раннем горизонте Акнашена найдено всего 74 фрагмента, в вышележащем 4-м горизонте - 641 фрагмент (Badalyan et al., 2010). Авторы предполагают даже наличие «докерамического» этапа, а присутствие небольшого количества керамики интерпретируют как свидетельство его проникновения из вышележащих слоев. Вся керамика лепная, плоскодонная, изготовлена ленточным способом. На некоторых донцах сохранились отпечатки округлой циновки, вероятно, примитивного поворотного столика. В качестве отощителей использовались различные примеси. Замечено, что в восточной группе преобладает органическая примесь, а в западной - минеральная. Большая часть керамики не орнаментирована, однако есть и фрагменты, несущие на себе налепной, прочерченный и расписной орнамент. Орнамент на керамике также является важным территориальным маркером. Налепной орнамент характерен для северо-западной группы. Он представлен как простыми сосцевидными налепами, так и сложными фигурами (круг, волнистая линия). Наиболее сложной формой налепа является антропоморфная фигура, изредка встречающаяся на керамике этого региона. Возможно, сложность и богатство орнаментации в этом регионе связаны и с хронологией. По крайней мере, исследование Т. Кигурадзе по памятникам в районе Шулаверис-Гора показывает постепенное усложнение декора, а затем его упрощение (Кигурадзе, 1976). На керамике северо-западной группы встречается и прорезной орнамент. Пока он обнаружен лишь на двух поселениях 2-й хронологической ступени, по Т.Кигурадзе. Для керамики юго-западной и восточной группы налепной и прорезной орнамент не характерен, но здесь встречается расписная керамика. На таких памятниках, как Араташен и Акнашен (юго-западная группа), она представлена мелкими фрагментами. В памятниках восточной группы количество расписной керамики уже более значительно, и в ряде случаев найдены археологически целые расписные сосуды (Кюль-Тепе, Аликемек-Тепеси, Камиль-Тепе). Аналогии расписной керамике указывают на Ближний Восток (халафская культура, Яник-Тепе, Далма-Тепе). Абсолютной новацией для региона можно считать начало обработки металла. В подавляющем количестве случаев это чистая медь, иногда фиксируется небольшая, видимо, естественная примесь мышьяка и никеля. Из металла создавали украшения, шилья и пластинчатые предметы, функцию которых сложно определить. Необходимо отметить недавнее открытие в Араташене 57 медных (?) бусин, связанное положение которых показало, что они составляли браслет. По мнению авторов раскопок, похожие изделия были распространены на Ближнем Востоке в 8–6 тыс. до н.э. (Badalyan et al., 2007. P.52). В целом можно заключить, что немногочисленные изделия из металла фиксируют на Кавказе начальный этап металлообработки, для которого характерно использование чистых металлов для изготовления небольших предметов. На некоторых неолитических поселениях Южного Кавказа найдены памятники искусства. Это почти исключительно антропоморфная пластика. В северо-западном регионе это сидящие женские фигуры с подогнутыми или вытянутыми ногами, для которых характерно подчеркивание женских половых признаков (прежде всего бедер) и редуцирование остальных частей тела (голова, руки). Иногда на поверхности статуэток фиксируется орнамент (Арухло, Гаргалар-Тепеси). При анализе этих статуэток различные исследователи, как правило, подчеркивают общую связь с ближневосточной пластикой, при их безусловном своеобразии (Мунчаев, 1982. С.114–115; Hansen et al., 2006. P.25). В восточном регионе иконографический образ иной — это вертикально стоящие статуэтки, предельно схематизированные (Нариманов, 1996).
Хозяйство. Важнейшей чертой неолита Южного Кавказа являются многочисленные свидетельства ведения хозяйства производящего типа — земледелия и скотоводства. Земледелие сравнительно развито, здесь выращивалось более 10 культурных растений, таких как пшеница, ячмень, зернобобовые, виноград. Видимо, какую-то роль играло и собирательство диких растений. Так, на Араташене и Акнашене собирали дикие (?) растения семейства крестоцветных для добывания из их зерен масла (Hovsepyan, Willcox, 2008. P.70). Роль охоты минимальна (максимум около 10 % костей диких животных). Очевидно, основную потребность в животных белках удовлетворяли за счет скотоводства. Выращивали мелкий и крупный рогатый скот, а также свиней.
Социальное устройство. Совокупность археологических данных позволяет предполагать, что неолитические памятники Кавказа оставили представители позднепервобытного или сегментарного общества (segmentary society). Для коллективов этого типа характерны производящее хозяйство, сравнительно высокая численность и сегментация (История… 1986. С.359–364; Renfrew, Bahn, 2000. P.175). Под сегментацией понимается усложнение структуры общества за счет выделения подчиненных друг другу уровней. Иерархия дом – поселок – группа поселков – территориальная группа, прослеженная в неолите Восточной Грузии, видимо, может служить доказательством существования такой сложной структуры, состоящей из сравнительно большого количества звеньев. Необходимо отметить также, что на Кавказе в это время отсутствуют яркие свидетельства социального ранжирования (предметы особого качества, богатые погребения), которые станут характерной чертой значительно более поздних культур.
Проблема. Приведенный обзор материалов южнокавказского неолита является свидетельством «культурного взрыва» в регионе. Принципиально меняется технология обработки основного рабочего материала - обсидиана и кремня, расширяется ассортимент других каменных изделий и изделий из кости, входят в обиход новые материалы - керамика и металл. Очевидно, что основой этих изменений стали принципиальные изменения в хозяйственном укладе: ведение вместо присваивающего - производящего хозяйства. Существенной проблемой является вопрос о происхождении на Кавказе культуры нового типа. В целом признается, что аллювиальные долины Куры и Аракса были фактически не заселены в период, предшествующий появлению здесь памятников шулавери-шомутепинской культуры. Однако по вопросу о том, откуда происходило заселение этих территорий, существуют значительные расхождения во мнениях.
Рис. 11. Антропоморфная пластика шулавери-шомутепинской культуры.
I. Поселение Гаргалар-Тепеси
II. Поселение Чалаган-Тепе
Рис. 12. Развитие орнамента шулавери-шомутепинской культуры
по Т. Кигурадзе
При этом большинство авторов осторожны в своих оценках и пытаются выстроить непротиворечивую концепцию, базирующуюся на нескольких основных положениях. Это и кавказское происхождение ряда домашних растений, и развитое производящее хозяйство в шулавери-шомутепинской культуре, и наличие как сходств с Ближним Востоком, так и своеобразных черт, не имеющих аналогий в известных нам культурах. Попытка интерпретировать эти противоречивые данные приводит исследователей к выводу, что на Кавказе или в непосредственно граничащем с Кавказом регионе существовала пока не известная нам культурная группа. Основой этой культуры «Х» может считаться местное горное население. В этом случае она должна заполнить пробел между памятниками «раннего» и «позднего» неолита в регионе и продемонстрировать постепенную трансформацию местной «ранненеолитической» культуры (Kiguradze, Menabde, 2004. P. 362). С другой стороны, основой этой неизвестной культурной группы могут быть и мигранты с юга (Джапаридзе, 1989. С. 324–325; Arimura et al., 2010a. P. 82–83). Тогда она должна связать шулавери-шомутепинскую культуру с известными нам неолитическими памятниками Ближнего Востока. В этом случае проблему кавказского неолита следует рассматривать в контексте более широкой проблемы «неолитизации», охватившей в 7–6 тыс. до н. э. значительные территории Средней Азии, Нижней Месопотамии, Египта и Европы.
5. Энеолит Кавказа
История изучения. Первый этап изучения энеолита был связан с работами 1930–1950-х гг. (в основном территория Западного Кавказа). В это время были открыты поселения Одиши, Тетрамица, Ахштырская пещера, Нальчикский могильник (1930-е гг.), поселения Нижняя Шиловка и Мешоко, грот Сагварджиле (1950-е гг.) и др. На их атрибуцию сильно повлиял уровень исследованности более поздних эпох. Поскольку к энеолиту в этот период относились сравнительно развитые майкопская и куро-аракская культуры, то подавляющее большинство открытых памятников из-за их архаичного облика было отнесено к предшествующему времени, т.е. к неолиту. Исключения составили лишь поселения типа Мешоко, которые связали с майкопской культурой, представленной тогда в основном погребальными памятниками. Перелом произошел в начале 1960-х гг., после открытия первых поселений типа Шулавери и проведения ряда химических анализов майкопского и куро-аракского металла. В результате этих работ майкопская и куро-аракская культуры были отнесены к ранней бронзе (Селимханов, 1960; Иессен, 1963). На Западном Кавказе эта ситуация привела к созданию более дробной системы относительной хронологии. Часть памятников, открытых в 1930–1950х гг., по-прежнему относили к неолиту (Одиши), поселение Тетрамица и Нальчикский могильник стали относить к энеолиту, а поселение Мешоко — к раннему бронзовому веку, как и майкопскую культуру. Современное понимание эпохи энеолита на Южном Кавказе базируется на открытии поселения Сиони в Грузии, культура которого резко отличается от Шулавери. Работами 2000-х гг. было обосновано разделение южнокавказских докуроаракских памятников на два этапа - неолитический (Шулавери) и энеолитический (Сиони) (Kiguradze, Sagona, 2003; Kiguradze, Menabde, 2004). Данное положение в настоящее время подтверждено стратиграфическими наблюдениями и радиоуглеродной хронологией. Аналогичные процессы протекали и на Северо-Западном Кавказе, где культурная атрибуция памятников типа Мешоко была пересмотрена (Нехаев, 1992; Трифонов, 2001а). Они были выделены из майкопской культуры и частично отнесены к домайкопскому времени.
Рис. 13. Энеолитические памятники Кавказа
Памятники: 1) Мысхако, поселение; 2) Свободное, поселение; 3) Ясенова Поляна, поселение; 4) Унакозовская пещера; 5) Мешоко, поселение; 6) Замок, поселение;
7) Нальчикский могильник; 8) Ахштырская пещера; 9) Дзудзуана, пещера; 10) Дарквети, пещера; 11) Сагварджиле, пещера; 12) Тетрамица, поселение; 13) Нижняя Шиловка, поселение; 14) Кистрик, поселение; 15) Одиши, поселение; 16) Анасеули II, поселение; 17) Сиони, поселение; 18) Аликемек-Тепеси, поселение; 19) Овчулар-Тепеси, поселение; 20) Араташен, поселение; 21) Акнашен, поселение
Культуры: А) Мешоко; Б) Одиши – Анасеули 2; В) Дарквети; Г) Сиони
Территория распространения. Энеолитические памятники обнаружены на значительной части территории Кавказа. В целом можно выделить несколько их групп, тяготеющих к той или иной ландшафтно-климатической зоне. В центральной и восточной части Южного Кавказа были распространены памятники типа Сиони (ранний и средний энеолит местной периодизации). Они занимают равнины в долинах Куры и Аракса. На юго-западе выявлены памятники типа Одиши и Дарквети (соответственно, неолит и энеолит, согласно местной периодизации). Одишская культура занимает Колхидскую низменность, а даркветская — горы Имеретии. На Северо-Западном и частично Центральном Кавказе к энеолиту относятся памятники типа Мешоко. Большая их часть обнаружена в горах на территории Краснодарского края и республики Адыгея. Одно поселение этого типа найдено на Центральном Кавказе в районе Пятигорска и одно в степях Краснодарского края. Памятники Центрального Кавказа не объединены в самостоятельную группу, наиболее известными из них является Нальчикский могильник. На севере предкавказская энеолитическая культура занимает степи Ставропольского и Краснодарского края. Выделение всех этих культурных групп основано прежде всего на своеобразии керамической коллекции каждого из регионов. В то же время, если за базовый критерий принять общий облик кремневого и обсидианового инвентаря, то все это культурное разнообразие можно сгруппировать в более крупные блоки: южный (Сиони) и западный (Дарквети, Одиши, Мешоко). Своеобразным изолятом на этом фоне является предкавказская энеолитическая культура, которая резко выделяется среди остальных уже на уровне источников (в основном погребальных), что связано с ее не кавказским происхождением.
Относительная хронология. Лишь в междуречьи Куры и Аракса надежно документируется тот факт, что энеолитической культуре предшествует развитая неолитическая культура. Здесь памятники типа Сиони располагаются на той же территории, что и памятники керамического неолита. К тому же здесь зафиксированы стратифицированные поселения (Аликемек-Тепеси, Араташен, Акнашен). На других территориях памятники развитой неолитической культуры не найдены. На Юго-Западном Кавказе энеолиту предшествует докерамический неолит, что подтверждается как территорией распространения обеих культур, так и стратиграфией навеса Дарквети. Более сложная ситуация вырисовывается в западной и центральной части Северного Кавказа. Здесь предшествующие энеолиту памятники представлены только мезолитическими. Поэтому иногда предполагается, что указанные территории не были заселены в период неолита в связи с неблагоприятными климатическими условиями (Трифонов, 2009. С.90–91). Верхняя граница эпохи энеолита смазана, что связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, энеолитические культуры вошли в состав культур нового («переходного») типа, во-вторых, в горных районах энеолит продолжал существовать и тогда, когда на равнинах произошла смена культур.
Абсолютная хронология. На юге серия дат происходит с поселения Овчулар-Тепеси (7 дат), которые указывают на последнюю четверть 5 тыс. до н. э. (Baxseliyev et al., 2010. F. 8). Таким образом, существует хронологический разрыв между датированными поздненеолитическими памятниками и энеолитическими. Этот разрыв объясняется недостаточным количеством радиоуглеродных дат для энеолита, поскольку поздний неолит на этой территории сравнительно хорошо датирован. На основании сравнительного анализа в образовавшийся хронологический промежуток помещаются различные энеолитические памятники, не имеющие радиоуглеродных дат. Например, пос. Сиони датируется началом 5 тыс. до н. э. (Palumbi, 2007. Тabl.3). Для культуры типа Дарквети известна серия дат, происходящая из пещеры Дзудзуана (Bar-Yosef, 2011. Тabl.2). Согласно радиоуглеродной хронологии этого памятника, энеолит Имеретии следует датировать 5 тыс. до н.э. Сложнее обстоит дело с абсолютным датированием одишской культуры, поскольку радиоуглеродного датирования здесь не проводилось. На основании ярких параллелей в материальной культуре, Одиши, видимо, следует синхронизировать с памятниками типа Сиони (Менабде, Кигурадзе, 1981; Небиеридзе, 2010), т.е. отнести к 5 тыс. до н.э. На Северном Кавказе серия дат происходит из памятников типа Мешоко. Эти даты распадаются на две группы, позволяющие наметить хронологические этапы развития: первый — середина, вторая половина 5 т. до н.э.; второй — первая половина, середина 4 тыс. до н.э. (Трифонов, 2001а; Кореневский, 2008. Табл. 1). В данном разделе мы будем рассматривать только ранний этап развития. Таким образом, весь блок энеолитических культур можно приблизительно датировать 5 тыс. до н э. и синхронизировать со временем распространения в Северной Месопотамии культуры Убейд, а в Восточной Европе — трипольской и степных энеолитических культур на ранних этапах их развития.
Архитектура. За редкими исключениями энеолитические памятники представлены поселениями. Для южной зоны характерны поселки открытого типа со сравнительно тонким культурным слоем. В западной зоне распространены как открытые, так и пещерные поселения. Характерной особенностью жилой архитектуры является распространение наряду с округлыми жилищами — прямоугольной формы построек В западном регионе обнаружены следы только прямоугольных построек (пос. Хорши, Свободное, Мысхако). В восточной зоне существуют как поселения с прямоугольной архитектурой (Овчулар-Тепеси), так и смешанной (Аликемек-Тепеси), и только округлой (Сиони) архитектурой. Возможно, что различия в форме построек имеют хронологическую природу. По крайней мере, поселение Сиони традиционно относится к самому началу энеолита, а Овчулар-Тепеси, судя по данным радиоуглеродного анализа, непосредственно предшествует распространению «переходной» лейлотепинской культуры. Технология строительства в западной и восточной зоне также различна. На западе нет следов кирпича-сырца, но обнаружены столбовые ямки и иногда фрагменты обожженной глиняной обмазки. Видимо, господствующая технология была направлена на возведение так называемых «турлучных» построек, характерных для этого региона в этнографическое время. На юге, напротив, продолжалось строительство из кирпича, одновременно фиксируется начало использования камня (Сиони). Внутреннее устройство жилищ отличается повышенной сложностью: здесь устраиваются глиняные полы (западная зона) и подиумы (восточная зона). Кроме жилищ зафиксированы и памятники общественной архитектуры. Пока они обнаружены лишь на Северо-Западном Кавказе и представлены исключительно укреплениями, окружающими древние поселки (Мешоко, Ясенова Поляна, Свободное). Наиболее полно изучена стена на поселении Мешоко. Она представляла собой крепиду из относительно крупного, положенного насухо плитняка, которая была забутована более мелким камнем. Обнаружен вход на поселение в виде узкого прохода шириной 1–1,5 м и длинной около 8,4 м (Столяр, 2009 б. С. 66).
Погребальные памятники. Погребальные памятники редки и встречаются в основном на территории поселений. Можно отметить погребения в Унакозовской пещере и гроте Сагварджиле, видимо, часть погребений из Аликемек-Тепеси также следует отнести к энеолитическому периоду. Особняком стоит Нальчикский могильник (Кабардино-Балкария). Здесь обнаружено несколько десятков погребений, которые еще в 30-х гг. были разделены на две хронологические группы, одна из которых не относится к энеолиту (Круглов и др., 1941). Погребальный обряд ранней группы характеризуется скорченными захоронениями с широтной ориентировкой и отсутствием сопроводительного инвентаря. Исключение составляют многочисленные украшения: сланцевые браслеты на предплечьях умерших, разнообразные подвески из клыков оленя и резцов быка, подвески из обломков сланцевых браслетов. Особенно следует отметить костяную «пектораль» и мергилиевую подвеску в виде антропоморфной фигуры. Все эти предметы, видимо, представляли собой элементы погребального костюма. Ранняя хронологическая позиция нальчикского могильника подтверждается аналогиями некоторым изделиям (например, пекторали) в памятниках раннего энеолита степной зоны и одной радиоуглеродной датой (1-я пол. 5 тыс. до н.э.). На общем фоне выделяется предкавказская энеолитическая культура, памятники которой представлены в основном подкурганными захоронениями.
Рис. 14. Нальчикский могильник. Погребение 86
1) Медное колечко; 2) Мелкие бусы цилиндрической формы белого цвета; 3) Обломок венчика сосуда; 4) Подвески из просверленных клыков оленя; 5) Каменные просверленные подвески из обломков браслетов; 6) Подвески из просверленных резцов быка; 7) Костяная пронизь; 8) Каменная бусина; 9) Обломок кремневой пластины; 10) Каменные браслеты
Материальная культура. Для всего западного региона характерна в целом единая традиция обработки камня (как кремня и обсидиана, так и мягких пород). Характерной чертой является использование в качестве сырья кремня даже в тех областях, где в докерамическом неолите господствовал обсидиан. Так, доля обсидиана на поселении Анасеули 2 составляет всего 20 % (Бадалян и др., 1996. С. 252). Традиции первичного расщепления остаются в целом теми же, что и ранее. Однако происходят серьезные изменения в составе изделий со вторичной обработкой. Широко распространяются разнообразные геометрические микролиты — трапеции, сегменты и прямоугольники, а также наконечники стрел и дротиков. Многие из этих изделий дополнительно обрабатываются плоской ретушью. Предметы из мягких пород камня представлены разнообразными орудиями труда — зернотерками, мотыжками и топорами-теслами, а также украшениями. Важной категорией, продолжающей свое развитие от предшествующего периода, являются топоры-тесла, которые, правда, в отличие от более раннего времени полностью обрабатываются в технике шлифовки. Новой категорией являются мотыжки — простые в изготовлении предметы. Широко распространены разнообразные браслеты как из мягких, так и более твердых пород камня. Эти украшения, как показывают раскопки нальчикского могильника, видимо, носили в районе предплечья. Все перечисленные категории инвентаря встречаются в основном на западе, демонстрируя тем самым более развитую традицию обработки мягких пород камня. Для энеолита характерно несколько важных черт в производстве керамической продукции. Во-первых, вся керамика лепная. Во-вторых, слабо распространены ручки и ушки. В-третьих, широко встречаются элементы керамической продукции памятников типа Сиони (за исключением Северо-Западного Кавказа и предкавказской степи). В то же время именно в керамике наиболее полно отражено локальное своеобразие в культурной традиции отдельных территорий.
Рис. 15. Материалы поселения Сиони
I. Керамика: 1) Волнистый венчик; 2) Венчик, украшенный насечками; 3) Венчик, украшенный ямками
II. Изделия, обработанные отжимной ретушью со стороны спинки (обсидиан): 1) Прямоугольник; 2) Скребок
Рис. 16. Материалы типа Анасеули 2
I. Керамика пос. Анасеули 2: 1) Волнистый венчик; 2) Венчик, украшенный насечками; 3) Венчик, украшенный ямками
II. Каменные изделия пос. Анасеули 2: 1) Топор; 2) Трапеция; 3) Сегмент; 4) Наконечник стрелы; 5) Прямоугольник, обработанный отжимной ретушью со стороны спинки (2–5 из кремня и обсидиана)
III. План жилища поселения Хорши
Для производства посуды типа Сиони использовались органическая и минеральная примеси, на многих памятниках органическая превалирует. Характерной особенностью обработки поверхности является заглаживание гребневидным предметом, оставляющим бессистемные полоски (Менабде, Кигурадзе, 1981. С.114). Декоративные элементы стянуты к венчику, на который наносятся насечки, вдавления, защипы, делающие венчик волнистым. Распространяются новые типы посуды, из которых наиболее характерной является «жаровня», плоский сковородообразный сосуд, по краю которого нанесены сквозные отверстия. Элементы керамического комплекса типа Сиони распространены очень широко. Они выявлены на Юго-Западном Кавказе в памятниках типа Дарквети и Одиши (Пхакадзе, 1987. С. 49; Небиеридзе, 2010. С.228), а также среди памятников северных склонов Центрального Кавказа (пос. Замок — Кореневский, 1998. С.99–100). Необходимо отметить, что наряду с «сионским» компонентом, керамический комплекс этих регионов несет яркие локальные особенности. В энеолите Северо-Западного Кавказа (тип Мешоко) элементов керамического комплекса типа Сиони не выявлено. Здесь распространена керамика двух базовых разновидностей — тонкая лощеная с мелкотолченой минеральной примесью и более грубая с крупной минеральной примесью (Резепкин, 2005). Основной разновидностью орнамента являются так называемые жемчужины — небольшие округлые выпуклости на внешней поверхности сосуда, образовавшиеся из-за выдавливания теста изнутри с помощью тупого стержня. Жемчужины, как правило, образуют ряды, расположенные на плечиках сосуда. В основном посуда круглодонная, без ручек. Из глины изготавливались также редкие памятники искусства. Наиболее распространенной формой является антропоморфная пластика, обнаруженная на некоторых поселениях (Мешоко, Свободное). Встречаются фигурки животных (Свободное). Металлические изделия в энеолитических памятниках Кавказа, так же как и в предыдущий неолитический период, представлены сравнительно ограниченным числом небольших медных предметов (шильца, бусины, колечки, крючки, ножевидные предметы). Наиболее крупные коллекции происходят из поселения Мешоко (28 предметов — Хаврин, 2009. С. 211–214) и грота Сагварджиле (9 предметов — Небиеридзе, 2003. С. 95).
Хозяйство. Хозяйство в период энеолита базировалось на земледелии, скотоводстве и присваивающих формах (охота и рыболовство). Прямых свидетельств для характеристики земледелия очень мало. Зерна найдены на поселениях Кистрик и Мешоко, однако палеоботанических исследований этого материала не проводилось. Косвенным образом наличие земледелия подтверждается данными трасологии. Так, в Анасеули 2 вкладыши жатвенных орудий составляют 17 % (Эсакия, 2003. С.140). Данные о скотоводстве более определенные. Необходимо подчеркнуть, что за редкими исключениями все энеолитические памятники, где проводилось соответствующее исследование, дали кости домашних животных. Выращивали тех же животных, что и в неолитический период — коров, овец, коз и свиней. Однако соотношение пород различно: если на Восточном Кавказе преобладающим было выращивание мясо-молочных пород (мелкий и крупный рогатый скот), то на ряде западнокавказских памятников зафиксировано значительное количество костей свиньи (самое большое — в Мешоко). Роль присваивающих форм хозяйства можно оценить только по данным палеозоологии. Исходя из них, можно утверждать, что роль охоты была незначительной только в центральной и восточной части южного Кавказа. В остальных регионах наблюдается устойчивая тенденция к увеличению доли диких животных по сравнению с домашними. Так, на юго-западном Кавказе фактически все изученные к настоящему времени памятники дают высокий процент диких животных (например, Сагварджиле). Более сложная картина вырисовывается на памятниках типа Мешоко, где в ряде случаев доля диких животных невысока (Мешоко, Ясенева поляна, Хутор Веселый) в других памятниках может составлять более 20 % (Замок, Мысхако). Можно заключить, что в период энеолита производящее хозяйство характерно для всех территорий, где найдены соответствующие памятники, что является важнейшей чертой, объединяющей все энеолитические культуры Кавказа. Однако его роль по сравнению с присваивающим хозяйством, равно как и типы этого хозяйства, различны. В центральной и западной части Южного Кавказа в целом сохраняются традиции предшествующего неолитического периода. На Западном Кавказе, где не выявлено следов предшествующей развитой неолитической культуры, господствует иной тип (высокая доля свиней, наличие поселений, ориентированных на охоту).
Рис. 17. Материалы поселения Мешоко
I. Керамические изделия: 1) Статуэтка; 2) Фрагменты сосудов с жемчужным орнаментом
II. Каменные изделия: 1) Топор; 2) Браслет
III. Изделия из кремня: 1) Прямоугольный вкладыш; 2) Сегменты; 3) Наконечники стрел и дротика; 4) Скребки; 5) Перфораторы
IV. Участок оборонительной стены со входом, участок «жилой полосы» с глиняными полами
Проблема. Разделение позднего каменного века на неолит и энеолит с точки зрения технологического критерия в кавказском регионе носит условный характер, поскольку первые металлические изделия появляются здесь вместе с производящим хозяйством в шулавери-шомутепинской культуре. Однако с позиций культурно-генетического подхода для выделения энеолита все-таки есть некоторые основания. Памятники типа Сиони, Дарквети и Мешоко представляют собой культурные группы, которые по имеющимся данным, видимо, можно связать в единый хронологический блок. В рамках локальных периодизаций, каждая культура этого блока сильно отличается от предшествующих культур и непосредственно предшествует эпохе бронзы. Это, по мнению многих исследователей, является веской причиной для отнесения их к энеолиту (см., например, о культуре Сиони: Kiguradze, Menabde, 2004). Схожие проблемы существуют и с использованием терминов «энеолит» и «ранняя бронза». В первой половине 4 тыс. до н. э. на Кавказе происходят значительные культурные изменения, связанные с распространением культур нового типа — лейлотепинской и майкопской. В традиции южнокавказской относительной хронологии лейлотепинская культура считается финально-энеолитической, что связано со многими причинами, среди которых важное место занимает присутствие в материальной культуре группы керамики, являющейся прямым продолжением сионской традиции. На Северном Кавказе майкопская культура традиционно открывает эпоху бронзы, что подтверждается в первую очередь наличием мышьяковых бронз. В рамках настоящего курса эта эпоха будет рассматриваться в другом разделе, как переходная от энеолита к бронзовому веку.
Источники рисунков
Рис. 1. Основные орографические области Кавказа. Составлен на основе: Мильков, Гвоздецкий, 1976. Рис. на С. 347–348, 366, 414–416.
Рис. 2. Мезолитические памятники Кавказа. Топооснова: Мильков, Гвоздецкий, 1976. Рис. на С. 347–348, 366, 414–416; использованы карты расположения памятников: Бадер, Церетели, 1989. Карта 8 (с корректировкой и дополнениями).
Рис. 3. Мезолит Кавказа. I–1 (Амирханов, 1987. Рис. 19:13); I–2 (Амирханов, 1987. Рис. 19:1); I–3 (Амирханов, 1987. Рис. 19:15); I–4 (Амирханов, 1987. Рис. 19:5); I–5 (Амирханов, 1987. Рис. 17:3); I–6 (Амирханов, 1987. Рис. 15:14); II–1 (Бадер, Церетели, 1989. Табл. 62:20); II–2 (Замятнин, Акритас, 1957. Рис. 7); II–3 (Бадер, Церетели, 1989. Табл. 62:11); III (Формозов, 1969. Рис. 4:1).
Рис. 4. Стратиграфия навеса Дарквети. Небиеридзе, 1978. Рис. 3.
Рис. 5. Памятники «раннего» неолита. Топооснова: Мильков, Гвоздецкий, 1976. Рис. на С. 347–348, 366, 414–416; использованы карты расположения памятников: Бадер, Церетели, 1989. Карта 8; Бжания, 1996. Карта 4; Джапаридзе, 1989. Карта IV; карта местонахождений обсидиана: Blackman et al., 1998. Fig. 1.
Рис. 6. Материалы типа Дарквети - Анасеули 1. I–1 (Небиеридзе, 1978. Табл. V:16–19); I–2 (Небиеридзе, 1978. Табл. V:1); II–1 (Небиеридзе, 1972. Табл. V:4); II–2 (Небиеридзе, 1972. Табл. IV:12–15).
Рис. 7. Материалы поселения Палури. I–1 (Григолия, 1977. Табл. XI:9); I–2 (Григолия, 1977. Табл. XI:7); I–3 (Григолия, 1977. Табл. X:5); I–2 (Григолия, 1977. Табл. XI:1–2); II–1 (Григолия, 1977. Табл. XX:3); II–2 (Григолия, 1977. Табл. XVIII:5); II–3 (Григолия, 1977. Табл. XV:2); II–4 (Григолия, 1977. Табл. XIX:3).
Рис. 8. Материалы поселения Чох. I–1 (Амирханов, 1987. Рис. 25:17); I–2 (Бжания, 1996. Рис. 28:21); I–3 (Бжания, 1996. Рис. 28:18–19); II–1 (Амирханов, 1987. Рис. 25:15–16); II–2 (Амирханов, 1987. Рис. 25:9); II–3 (Амирханов, 1987. Рис. 25:7); II–4 (Амирханов, 1987. Рис. 25:4–6); II–5 (Амирханов, 1987. Рис. 25:1–2); III (Амирханов 1987. Рис. 23).
Рис. 9. Неолитические памятники Южного Кавказа (шулавери-шомутепинская культура). Топооснова: Мильков, Гвоздецкий, 1976. Рис. на С. 347–348, 366, 414–416; использованы карты расположения памятников: Джапаридзе, 1989. Карта V; Иессен, 1963. Рис. 3; карта местонахождений обсидиана: Blackman et al., 1998. Fig. 1.
Рис. 10. Материалы шулавери-шомутепинской культуры. I–1 (Мунчаев, 1982. Табл. XXXVII:6); I–2 (Мунчаев, 1982. Табл. XLIV:1); II–1 (Badalyan et al., 2007. Fig. 4:c); II–2 (Badalyan et al., 2007. Fig. 4:b); III–1 (Kiguradze, Menabde, 2004. Fig. 20:4); III–2 (Kiguradze, Menabde, 2004. Fig. 20:6); III–3 (Kiguradze, Menabde, 2004. Fig. 20:5); III–4 (Бадалян и др., 2005; Аветисян, 2008. С. 25); IV (Мунчаев, 1982. Табл. XXIX:1).
Рис. 11. Антропоморфная пластика шулавери-шомутепинской культуры. I: (Мунчаев, 1982. Табл. XL:3; масштаб по: Алекперов, 1994. Табл. I:1); II (Нариманов, 1996. Рис. к статье: 2).
Рис. 12. Развитие орнамента шулавери-шомутепинской культуры по Т. Кигурадзе. Составлена по материалам: Кигурадзе, 1976.
Рис. 13. Энеолитические памятники Кавказа. Топооснова: Мильков, Гвоздецкий, 1976. Рис. на С. 347–348, 366, 414–416; использованы карты расположения памятников: Трифонов, 2009. Рис. 2; Джапаридзе, 1989. Карта V.
Рис. 14. Нальчикский могильник. Погребение 86. Круглов и др., 1941. С. 88; Мунчаев, 1982. Табл. LI–II.
Рис. 15. Материалы поселения Сиони. I–1 (Kiguradze, Sagona, 2003. Fig. 3.7:6); I–2 (Kiguradze, Sagona, 2003. Fig. 3.7:8); I–3 (Kiguradze, Sagona, 2003. Fig. 3.7:9); II–1 (Менабде, Кигурадзе, 1981. Рис. 4:10); II–2 (Менабде, Кигурадзе, 1981. Рис. 4:28).
Рис. 16. Материалы типа Анасеули 2. I–1 (Небиеридзе, 1972. Табл. XIX:6); I–2 (Небиеридзе, 1972. Табл. XX:1); I–3 (Небиеридзе, 1972. Табл. XIX:7); II–1 (Небиеридзе, 1972. Табл. XII:6); II–2 (Небиеридзе, 1972. Табл. X:10); II–3 (Небиеридзе, 1972. Табл. X:19); II–4 (Небиеридзе, 1972. Табл. IX:30); II–5 (Небиеридзе, 1972. Табл. X:36); III (Небиеридзе, 1986. Табл. VIII:1).
Рис. 17. Материалы поселения Мешоко. I–1 (Столяр, 2009 а. Рис. 20:1); I–2 (Столяр, 2009 в. Рис. 19:3–4); II–1 (Столяр, 2009 а. Рис. 23:2); II–2 (Столяр, 2009 а. Рис. 25); III–1 (Осташинский, 2009. Рис. 5:1); III–2 (Осташинский, 2009. Рис. 2:7–8); III–3 (Осташинский, 2009. Рис. 2:13, 11, 17); III–4 (Осташинский, 2009. Рис. 3:1, 9, 11); III–5 (Осташинский, 2009. Рис. 4:1, 11, 14); IV (Столяр, 2009 б. Рис. 4).
Основная литература
Бадер Н. О., Церетели Л. Д. Мезолит Кавказа // Мезолит СССР. М., 1989 (Бадер, Церетели, 1989).
Бжания В. В. Кавказ // Неолит Северной Евразии. М., 1996 (Бжания, 1996).
Джапаридзе О. М. На заре этнокультурной истории Кавказа. Тбилиси, 1989 (Джапаридзе, 1989).
Кушнарева К. Х. Южный Кавказ в IX–II тыс. до н. э. СПб., 1993 (Кушнарева, 1993).
Мунчаев Р. М. Кавказ на заре бронзового века. М., 1975 (Мунчаев, 1975).
Мунчаев Р. М. Энеолит Кавказа // Энеолит СССР. М., 1982 (Мунчаев, 1982).
Дополнительная литература
Аветисян П. Вопросы хронологической интерпретации древнейших археологических комплексов Армении // У подножия Арарата. Каталог выставки. СПб., 2008 (Аветисян, 2008).
Алекперов А. И. Терракоты древнего Азербайджана. Баку, 1994 (Алекперов, 1994).
Амирханов Х. А. Чохское поселение. Человек и его культура в мезолите и неолите горного Дагестана. М., 1987 (Амирханов, 1987).
Бадалян Р., Аветисян П., Ломбард П., Шатенье К. Поселение Араташен (неолитический памятник в Араратской равнине) // Культура древней Армении: Материалы XIII республиканской научной сессии. Ереван, 2005 (Бадалян, Аветисян, Ломбард, Шатенье, 2005).
Бадалян Р. С., Кикодзе З. К., Коль Ф. Л. Кавказский обсидиан: Источники и модели утилизации и снабжения (Результаты анализов нейтронной активации) // Историко-Филологический журнал. № 1–2. Ереван, 1996 (Бадалян и др., 1996).
Вишняцкий Л. Б. Введение в преисторию. Издание второе. СПб., 2005 (Вишняцкий, 2005).
Григолия Г. К. Неолит центральной Колхиды. Палури (на груз. яз., резюме на рус. яз.). Тбилиси, 1977 (Григолия, 1997).
Гулиев Ф., Гусейнов Ф., Алмамедов Х. Раскопки неолитического поселения VI тыс. до н. э. на холме Гойтепе (Азербайджан) // Aзербайджан — страна, связывающая восток и запад. Обмен знаниями и технологиями в период «первой глобализации» VII–IV тыс. до н. э. Международный симпозиум Баку, 1–3 апреля 2009 года. Баку, 2009 (Гулиев, Гусейнов, Алмамедов, 2009).
Замятнин С. Н., Акритас П. Г. Раскопки грота Сосруко в 1955 году // Ученые записки Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института. Т.XIII. Нальчик, 1957 (Замятнин, Акритас, 1957).
Иессен А. А. Кавказ и Древний Восток в IV и III тысячелетиях до нашей эры // КСИА. 93. М., 1963 (Иессен, 1963).
История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. М., 1986 (История… 1986).
Кавтарадзе Г. К хронологии эпохи энеолита и бронзы Грузии. Тбилиси, 1983 (Кавтарадзе, 1983).
Кигурадзе Т. В. Периодизация раннеземледельческой культуры Восточного Закавказья (на груз. яз., резюме на рус. яз.). Тбилиси, 1976 (Кигурадзе, 1976).
Кореневский С. Н. Поселение «Замок» у города Кисловодска (нижний слой) // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. 1. Ставрополь, 1998 (Кореневский, 1998).
Кореневский С. Н. Поселение энеолитической эпохи Предкавказья Ясенева Поляна и культура накольчатой жемчужной керамики Предкавказья // Проблемы истории, филологии, культуры. XXI. 2008 (Кореневский, 2008).
Котович В. Г. Археологические работы в горном Дагестане // Материалы по археологии Дагестана. Т.II. Махачкала, 1961 (Котович, 1961).
Круглов А. П., Пиотровский Б. Б., Подгаецкий Г. В. Могильник в г. Нальчике // Материалы по археологии Кабардино-Балкарии. Материалы и исследования по археологии СССР. №3. М.; Л, 1941 (Круглов и др., 1941).
Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети. Тбилиси, 1941 (Куфтин, 1941).
Кушнарева К. Х. К проблеме культурных и экономических связей Кавказа в эпоху палеометалла // Между Азией и Европой: Кавказ в IV–I тыс. до. н. э. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Александра Александровича Иессена. СПб., 1996 (Кушнарева, 1996).
Кушнарева К. Х., Чубинишвили Т. Н. Древние культуры Южного Кавказа (V–III тыс. до н.э.). Л., 1970 (Кушнарева, Чубинишвили, 1970).
Леонова Е. В. О хронологии и периодизации позднеплейстоценовых — раннеголоценовых памятников Северо-Западного Кавказа (по материалам последних исследований в Губском ущелье) // РА. № 4. 2009 (Леонова, 2009).
Лисицына Г. Н., Прищепенко Л. В. Палео-этноботанические находки Кавказа и Ближнего Востока. М., 1977 (Лисицына, Прищепенко, 1977).
Любин В. П. Первые сведения о мезолите горного Кавказа (Осетия) // МИА. № 126. 1966 (Любин, 1966).
Менабде М. В., Кигурадзе Т. В. Археологические памятники с. Сиони. Тбилиси, 1981 (Менабде, Кигурадзе, 1981).
Мильков Ф. Н., Гвоздецкий Н. А. Физическая география СССР. Издание 4, исправленное и дополненное. М., 1976 (Мильков, Гвоздецкий, 1976).
Нариманов И. Г. О раннеземледельческом поселении Чалагантепе // Между Азией и Европой: Кавказ в IV–I тыс. до. н. э. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Александра Александровича Иессена. СПб., 1996 (Нариманов, 1996).
Небиеридзе Л. Д. Неолит Западного Закавказья (на груз. яз., резюме на рус. яз.). Тбилиси, 1972 (Небиеридзе, 1972).
Небиеридзе Л. Д. Даркветский многослойный навес (на груз. яз., резюме на рус. яз.). Тбилиси, 1978 (Небиеридзе, 1978).
Небиеридзе Л. Д. Ранние ступени развития западнокавказской раннеземледельческой культуры (на груз. яз., резюме на рус. яз.). Тбилиси, 1986 (Небиеридзе, 1986).
Небиеридзе Л. Д. Ранние ступени развития западнокавказской раннеземледельческой культуры (поздний мезолит–энеолит). Автореф. дис. … д-ра ист. наук. Тбилиси, 1993 (Небиеридзе, 1993).
Небиеридзе Л. Д. Поселение эпохи энеолита грота Сагварджиле (на груз. яз., резюме на рус. яз.). Тбилиси, 2003 (Небиеридзе, 2003).
Небиеридзе Л. Д. О терминах, обозначающих Цопскую археологическую культуру // Археология, этнология, фольклористика Кавказа. Тбилиси, 2010 (Небиеридзе, 2010).
Нехаев А. А. Домайкопская культура Северного Кавказа // Археологические вести. № 1. СПб., 1992 (Нехаев, 1992).
Осташинский С. М. Описание и анализ кремневой коллекции стратиграфической колонки 1964 г. на поселении Мешоко // Мешоко — древнейшая крепость Предкавказья. Отчеты Северокавказской археологической экспедиции 1958–1965 гг. СПб., 2009 (Осташинский, 2009).
Пиотровский Б. Б. Археология Закавказья. Л., 1949 (Пиотровский, 1949).
Пхакадзе Г. Г. К вопросу о взаимосвязи западногрузинской раннебронзовой и майкопской культур // Кавказ в системе палеометаллических культур Евразии. Материалы I симпозиума «Кавказ и Юго-Восточная Европа в эпоху раннего металла». Тбилиси, 1987 (Пхакадзе, 1987).
Резепкин А. Д. Энеолитическое поселение Мешоко // Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 5. Краснодар, 2005 (Резепкин, 2005).
Селимханов И. Р. К исследованию металлических предметов из «энеолитических» памятников Азербайджана и Северного Кавказа // СА. № 2. 1960 (Селимханов, 1960).
Столяр А. Д. Отчет о работах Северокавказской экспедиции Государственного Эрмитажа в 1958–1959 гг. // Мешоко — древнейшая крепость Предкавказья. Отчеты Северокавказской археологической экспедиции 1958–1965 гг. СПб., 2009 (Столяр, 2009 а).
Столяр А. Д. Отчет о работах Северокавказской экспедиции Государственного Эрмитажа в 1962 г. // Мешоко — древнейшая крепость Предкавказья. Отчеты Северокавказской археологической экспедиции 1958–1965 гг. СПб., 2009 (Столяр, 2009 б).
Столяр А. Д. Материалы к отчету о работах Северокавказской экспедиции 1965 г. // Мешоко — древнейшая крепость Предкавказья. Отчеты Северокавказской археологической экспедиции 1958–1965 гг. СПб., 2009 (Столяр, 2009 в).
Трифонов В. А. Поправки к абсолютной хронологии культур эпохи энеолита – средней бронзы Кавказа, степной и лесостепной зоны восточной Европы (по данным радиоуглеродного датирования) // Бронзовый век Восточной Европы: Характеристика культур, хронология и периодизация. Самара, 2001 (Трифонов, 2001).
Трифонов В. А. Дарквети-мешоковская культура // Третья кубанская археологическая конференция. Краснодар; Анапа, 2001 (Трифонов, 2001а).
Трифонов В. А. Существовал ли на Северо-Западном Кавказе неолит? // Адаптация культур палеолита-энеолита к изменениям природной среды на Северо-Западном Кавказе. СПб., 2009 (Трифонов, 2009).
Физико-географическое районирование СССР. М., 1968 (Физико-географическое… 1968).
Формозов А. А. Очерки по первобытному искусству. МИА. № 165. М., 1969 (Формозов, 1969).
Хаврин С. В. Металлические изделия поселения Мешоко // Мешоко — древнейшая крепость Предкавказья. СПб., 2009 (Хаврин, 2009).
Хансен С., Мирцхулава Г., Бастерт-Ламприз К., Ульрих М., Вааль И. Новейшие исследования эпохи раннего неолита на Кавказе: Арухло, Грузия // Археология, этнология, фольклористика Кавказа. Тбилиси, 2011 (Хансен и др., 2011).
Шмидт К. Они строили первые храмы. Таинственное святилище охотников каменного века. Археологические открытия в Гёбекли Тепе. СПб., 2011 (Шмидт, 2011).
Эсакия К. М. Экспериментально-трасологический метод и эффективность экономики раннеземледельческих хозяйств // Петербургская трасологическая школа и изучение древних культур Евразии: В честь юбилея Г. Ф. Коробковой. СПб., 2003 (Эсакия, 2003).
Aliyev T., Helwing B. Kamiltepe in der Milebene. Archäologische Untersuchungen 2009 // Archäologische Mitteilungen aus Iran und Turan. Bd.41. 2009 (Aliyev, Helwing, 2009).
Arimura M., Badalyan R., Gasparyan B., Chataigner Ch. Current Neolithic Research in Armenia // Neo-Lithics. № 1/10. 2010 (Arimura et al., 2010).
Arimura M., Chataigner Ch., Gasparyan B. Kmlo 2. An Early Holocene Site in Armenia // Neo-Lithics. № 2/09. 2010 (Arimura et al., 2010a).
Badalyan R. S., Harutyunyan A. A., Chataigner Ch., Le Mort F., Chabot J., Brochier J. E., Balasescu A., Radu V., Hovsepyan R. The Settlement of Aknashen-Khatunarkh, a Neolithic Site in the Ararat Plain (Armenia): Excavation Results 2004–2009 // Turkish Academy of Sciences journal of archaeology 13. 2010 (Badalyan et al., 2010).
Badalyan R., Lombard P., Avetisyan P., Chataigner Ch., Chabot J., Vila E., Hovsepyan R., Willcox G., Pessin H. New data on the late prehistory of the Southern Caucasus. The excavation at Aratashen (Armenia): preliminary report // Les cultures du Caucase (VIe–IIIe millenaires avant notre ere). Paris, 2007 (Badalyan et al., 2007).
Bar‑Yosef O., Belfer‑Cohen A., Mesheviliani T., Jakeli N., Bar‑Oz G., Boaretto E., Goldberg P., Kvavadze E., Matskevich Z. Dzudzuana: An Upper Palaeolithic cave site in the Caucasus foothills (Georgia) // Antiquity. Volume: 85 Nr. 328. 2011 (Bar‑Yosef et al., 2011).
Baxşəliyev V., Marro C., Aşurov F. Ovçulartəpəsi (First Preliminary Report: The 2006–2008 seasons) (на азерб. яз., резюме на рус. и англ. яз). Baku; Elm, 2010 (Baxşəliyev et al., 2010).
Blackman J., Badaljan R., Kikodze Z., Kohl Ph. Chemical Characterization of Caucasian Obsidian Geological Sources // L’obsidienn’e au Proche et Moyen Orient. BAR International Series. 738. Oxford, 1998 (Blackman et al., 1998).
Burroughs W. Climate Change in Prehistory: The End of the Reign of Chaos. Cambridge, 2005 (Burroughs, 2005).
Der Beginn der Landwirtschaft im Südkaukasus. Die Ausgrabungen in Aruchlo in Georgien. 2012 (Der Beginn… 2012).
Hamon C. From Neolithic to Chalcolithic in the Southern Caucasus: Economy and Macrolithic Implements from Shulaveri-Shomu Sites of Kwemo-Kartli (Georgia) // Paléorient. Vol. 34.2. Paris, 2008 (Hamon, 2008).
Hansen S., Mirtskhulava G., Bastert-Lamprichs K., Benecke N., Gatsov I. Nedelcheva P. Aruchlo 2005–2006. Bericht über die Ausgrabungen in einem neolithischen Siedlungshügel// Archäologische Mitteilungen aus Iran und Turan. Band 38. Berlin, 2006 (Hansen et al., 2006).
Hovsepyan R., Willcox G. The earliest finds of cultivated plants in Armenia: Evidence from charred remains and crop processing residues in pise’ from the Neolithic settlements of Aratashen and Aknashen // Veget Hist Archaeobot (2008) 17 (Suppl. 1). 2008 (Hovsepyan, Willcox, 2008).
Kiguradze T., Menabde M. The Neolithic of Georgia // А View from the Highlands. Archaeological Studies in Honour of Charles Burney. Near Eastern Studies. Suppl. 12. Louvain, 2004 (Kiguradze, Menabde, 2004).
Kiguradze T., Sagona A. On the Origins of the Kura-Araxes Cultural Complex // Archaeology in the Borderlands. Investigation in Caucasia and Beyond. Los Angeles, 2003 (Kiguradze, Sagona, 2003).
Kozlowski S. K., Aurenche O. Territories, Boundaries and Cultures in the Neolithic Near East. Oxford, 2005 (Kozlowski, Aurenche, 2005).
Marro C. Where did Late Chalcolithic Chaff-Faced Ware originate? Cultural Dynamics in Anatolia and Transcaucasia at the Dawn of Urban Civilization (ca 4500–3500 BC) // Paleorient. Vol. 36.2. 2010 (Marro, 2010).
Meshveliani T., Bar-Oz G., Bar-Yosef O., Belfer-Cohen A., Boaretto E., Jakeli N., Koridze I., Matskevich Z. Mesolithic Hunters at Kotias Klde, Western Georgia: Preliminary Results // Paléorient. Vol. 33.2. 2007 (Meshveliani et al., 2007).
Özkaya V. Excavations at Körtik Tepe. A New Pre-Pottery Neolithic A Site in Southeastern Anatolia // Neo-Lithics. № 2/09. 2009 (Özkaya, 2009).
Palumbi G. A Preliminary Analysis on the Prehistoric Pottery from Aratashen (Armenia) // Les cultures du Caucase (VIe–IIIe millenaires avant notre ere). Paris, 2007 (Palumbi, 2007).
Renfrew C., Bahn P. Archaeology: Theories, Methods and Practice. 3rd edition. London, 2000 (Renfrew, Bahn, 2000).
|
