|
<უკან დაბრუნება
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА О ДВАЛЕТИ И ДВАЛАХ
Сборник избранных работ по осетинскому языку. Тбилиси, 1960, с.65-80
В Южной Осетии (и в некоторых других районах Грузии, где имеются более или менее компактные осетинские поселения) среди говорящих на осетинском языке давно замечены диалектальные различия. Известно и то, что это различие особенно заметно между осетинской речью Кошки-Джава-Кударо, с одвой стороны, и остальных осетинских поселений в Грузии, с другой. Поэтому по, в основном, фонетическим признакам мы выделили осетинскую речь Кошки Джава-Кударо (короче двальскую или джазовую), в которой оказались некоторые черты и дигорского диалекта, в отдельную диалектальную единицу - наряду с иронеким и дигорским - под названием двальского диалекта; в речи же остальных осетин в Южной Осетии мы видим говоры иронского диалекта осетинского языка1. Аргументы в пользу самостоятельности двальского, resp. джавсвого (по В.И.Абаеву), думаю, еще больше умножатся но мере глубокого исторического и диалектологического изучения осетинского языка. Но это - дело будущего. А здесь я приведу несколько исторических сведений, правда, поздних, но, на наш взгляд, важных - о Двалетии и двалах. Имеем в виду сведения Вахушти2, Гюльденштедта3 и Клапрота4. "К западу от Валагира или Пайкома есть ущелье Насри, которое называется и в настоящее время Двалети (подчеркнуто мной... Г.Ахвл.), простираясь от Зекарского Кавказа до Черкеза"5. В другом месте Вахушти, уточняя территорию Двалети, говорит: „В свою очередь Двалети тоже делится на ущелья, и называются эти ущелья так: Касрис-хееи (Касрекое ущелье), Зрамага, Жгеле, Пара, Зрого и Заха6. Из этого видно, что территория "к западу от Валагира... до Черкезапо Вахушти, только называется Двалети; иа самом же деле территория Двалети (очевидно, с двальским населением) состояла, при Вахушти, лишь из названных ущелий (Касрис-хеви, Зрамага, Жгеле, Нара, Зрого и Заха). Об этом свидетельствует выражение "и в настоящее время“ (აწცა). Как видно, двалы раньше занимали более обширную территорию. Еще важнее в данном случае следующее место из труда Вахушти: „...ущелья эти, описанные нами, вместе с Магран-Двалети7" составляют Двалети. И, кроме того, население Диди-Лиахви (Большой Лиахви), Патара Лиахви (Малой Лиахви), Кснисхеви (Ксанского ущелья) и Кударо тоже является двалами, выселившимися из этой (нодразумевается, конечно, из Касрисхеви, Зрамаги, Жгеле, Нары, Зрого и Заха. Г.Ах.) Двалети; они едины с ними (т.е. «теми, от которых они отделились. -Г.Ах.) верой, обычаями и нравом и но сей день находятся с ними в родственных отношениях8. Кроме того, что это место ясно (и, думаю, справедливо) указывает на тесную связь южных двалов с северными9, оно дает основание предполагать, что двалы продвигались с северо-запада на юго-восток: сначала Двалети (очевидно, с двальским населением) называлась территория Касрисхеви и на запад, до Черкеза; затем при Вахушти, около начала 18-го века, на юго-востоке Касрисхеви и, как видно, также Магран-Двалети. Совершенно естественным можно считать, что территория получила наименование „Двалети" по двальскому населению, продвигавшемуся постепенно на юг. Очень интересно сообщение Вахушти в том отношении, что и поселенцы обеих Лиахви, Еснис-хеви и Кударо были двалы (см.выше), однако их территорию Вахушти не называет Двалети. Но, с другой стороны, очень важно, что Гюльденштедт, через 40-60 лет после написания труда Вахушти, совершенно определенно указывает на Кударо как на Двалети и описывает ее, перечисляя ее населенные пункты: „Дванети10 на реке Джеджо (на карте Джоджора11, притоке р.Рион... Ее населенные пункты: 1.Гуиланта (=на карте Гулианта (Вахушти Гулованта); 2.Надарбазеви (=Надарбазеви); 3.Наксебави (=Навреба-Начъреба); Когеtschen (неясно); 5.Квемо-Боджа (=Божа); 6.Диди-Боджа;
7.Кобиата (=Кобианта); 8.Мореха (неясно). 9.Сибитара (неясно); 10.Джавис-Тави (=Джавистави); 11.Матс Хора (=Мачхора); 12.Задснари (неясно); 13.Ткебурта (неясно); 14.Лета; 15.Зрага; 16.Кешетта (=Кешельта); 17.Зам-тарети"12.
Как видно из приведенных им названий пунктов, Гюльденштедт понимает под Двалети, в основном, Кударо; однако ряд названий Джавского ущелья (Кешельта, Замта-рети, Джавистави и др.) причисляет к ним. Это значит, что Двалети в широком смысле включает, кроме Кударо, и Джавское ущелье. Это доказывается и тем, что Клапрот называет всю (современную ему) Южную Осетию Двалети, но отличает от нее собственно Двалети в виде Кударо: "Двалети, დვალეთი, в широком смысле этого слова, есть общее название всех южных осетин, поскольку они - относятся к Грузии или Имерети... Собственно Двалети лежит на реке Джеджою.. Гюльденштедт указывает в Двалети на следующие местности" (повторяя те же названия, Клапрот исправляет некоторые написания Гюльденштедта)13. О названий Двалети достаточно и сказанного. Некоторые сведения Вахушти имеют, но нашему мнению, важное значение и для истории осетинского языка: "...Знатнейших из них и теперь называют осетинами (в подлиннике в ед.числе: „Осом, осетином"), а остальных, незнатных - опять (пo-прежнему) двалами ("двалом“)14; и дальше: "В старину они по вере были христианами и составляли паству Никозели, главным образом двалы. А двалы нынешнего времени только именуются христианами"15, и ещё дальше: „Язык у них старый, двальский, а в настоящее время говорят на собственно осетинском, ибо черкезский язык иной"16. Эти места труда Вахушти, по нашему мнению, указывают на взаимоотношения осетин (иронов) и двалов — как на сословные, так и языковые. Как видно, осетины (ировы) подчинили себе двалов в какое-то время и в каком-то месте (возможно, еще в районе Касрис-хеви) при продвижении этих последних на юг. Это те самые двалы - древнейшие осетинеко-язычные поселения в Грузии, которые пришли с севера в джавское и кударское ущелья; это те двалы, о которых Вахушти говорит, что они в старину были христианами и составляли никозскую паству. Что же касается их языка, то следует обратить внимание, во-первых, на то, что у двалов был древний (старинный) двальский язык, а во вторых, на то, что двалы в настоящее время, т.е. в начале XVIII в.17, говорят на собственно осетинском. Если при этом учесть, что в сообщении Вахушти подчеркивается близость двальского к осетинскому при противопоставлении этих последних черкезскому, то станет ясным, что двальский, по Вахушти, отличается от осетинского (иронского) лишь диалектально. Следует также обратить внимание на совпадение терминов в выражениях: "в старину они были христианами и "язык они имеют старинный, двальский", что, возможно, значит, что старинная двальская речь (в виде самостоятельного диалекта) была у них в действии, по сообщению Вахушти, при старинном христианстве, принятом двалами, как первыми осетинско-язычными поселениям я в Грузии. Ставится вопрос: откуда Вахушти мог знать о существовании у современных ему двалов "старинного двальского языка? Если вспомнить, что Вахушти, по повелению груз.царя (1719 г), пробыл как в Лиахвском (где предполагаются старые осетинско-двальские поселения), так и Ксанском (с более новыми осет.-иронскими поселениями) ущелиях18, очевидно, продолжительное время, то будет понятно, что замеченные им различия между речью лиахвских и ксанских осетин местные жители объясняли ему указанием на большую древность лиахвской осетинской речи; и это не было лишено некоторого основания - в том смысле, что ксанские осетины были более поздними поселенцами своего ущелья. От лиахвских двалов-осетин и мог Вахушти услышать предания о старинном у них христианстве, что еще больше могло убедить его в „большей древности" их речи. И все-таки интересно, что от наблюдательного глаза Вахушти не ускользнуло ни сходство двальского и осетинского, ни отличие их друг от друга. Более научного понимания взаимоотношения двальского и осетинского (иронского) мы не вправе требовать от ученого начала XVIII века. Вместе с тем, не исключена возможность знакомства Вахушти с каким-нибудь источником или преданием о существовании старого "двальского" (осетинского) языка, его могло дойти и до Ялгузидзе (не из труда ли Вахушти, с которым он, возможно, был знаком?), выполнившего свои известные осетинские переводы на двальском диалекте19. [После появления моих упомянутых выше работ (1925 и 1941 гг.) но вопросу о двалах и Двалети опубликованы работы историка Д.В.Гвритишвили20 и этнографа В.Гамрекели21, посвященные обсуждению вопроса в историческом плане, а также антропологическое исследование М.Абдушелишвили22. Я считаю небесполезным рассмотреть аргументацию первых двух авторов, направленную против моего толкования сведений Вахушти о двалах и Двалети, а также против моих тезисов о принадлежности двалов к миру осетинско-язычных племен и о более раннем, чем XIII-XIV вв., появлении поселений осетин-двалов в Грузии. Д.В.Гвритишвили не соглашается с моим толкованием известного сведения из труда Вахушти и говорит: ...На основании этого сведения можно сказать только то, что: а) Вахушти считает двалов и осетин (племенами) разного происхождения; б) двалы имеют самостоятельный язык - старый двальский, однако во времена Вахушти („ныне") двалы говорят на осетинском языке (или считают осетинский своим?)23; в) двальский старый язык, в понимании Вахушти, не есть осетинский, он (двальский язык) относится к семье черкезских языков" (стр.114)24. А у Вахушти сказано, во-первых, что "знатнейших из них и теперь называют осетинами, а остальных, незнатных - опять (по-прежнему) дваламн“ (стр.107)25. Осетины и двалы противопоставляются здесь друг другу сословно, социально, на что я уже указывал в работе 1941 г. (См. стр.60 этого сборника), Никакого этнического противопоставления мы здесь ве видим. Можно сказать даже больше: поскольку контекст показывает, что это сведение дано автором подчеркнуто, т е. автор (Вахушти) сообщает нечто важное (подобных сведений Вахушти нигде не дает), он, нужно думать, не преминул бы указать и на этническую разницу, если бы она была- Проф. Гвритишвили не обратил внимания на слово опять (по прежнему) в выражении "...называют опять двалами". Этим недвусмысленно указывается, что двалы, одно из осетинских племен, называвшиеся и прежде двалами, называются так и теперь, т.е. при Вахушти, когда (или хотя) они являются подпавшими под господство другого осетинского племени, пришедшего в Двалети позднее. Этим сказано и то что двалы не всегда были „незнатными", а только с определенного времени. История знает немало подобных случаев- Здесь можно указать хотя бы на груз. გლეხი "крестьянин" из названия известного древнему миру господствовавшего народа колхов (კოლხ), обратившегося в крестьянское сословие. Во-вторых, у Вахушти сказано: язык у них старый, двальский, а в настоящее время говорят на собственно осетинском, ибо черкезский язык иной"26. Казалось бы, здесь совершенно ясно указывается, что: 1)под "старым, двальским" - подразумевается язык первых, "старых" осетинских поселенцев в Грузии, в отличие от языка новых поселенцев, от "собственно осетинского" (см.выше о личных наблюдениях Вахушти, стр.70); 2)старый, двальский - не самостоятельный язык и 3)и оба они (двальский и осетинский) противополагаются черкезекому, как иному. Третье положение Д.В.Гвритишвили, что, но Вахушти, двальский относится к черкезеким языкам, естественно, отпадает как несостоятельное27. После сказанного нетрудно понять, что могло привести Д.В.Гвритишвили к такому толкованию сведений Вахушти. Непонятно только, почему двальский "язык мог быть отнесен им, на основе сведений Вахушти, к черкезским, поскольку черкезский язык, в этом контексте, противопоставляется не одному осетинскому, нодвальскому и осетинскому вместе. Раньше и думал, что Вахушти упомянул о черкезском, как о любом языке, отличавшемся от осетинско-двальского и находившемся территориально ближе к осетинскому. Теперь после остроумного и верного замечания В.Гамрекели28, мне кажется, что с его (В.Гамрекели) объяснением вопроса об упоминании о черкезском языке следует серьезно считаться. Вахушти упоминает о черкезском во избежание возможного смешения "осетинского" с "черкезеким", ибо Вахушти же сообщает о занятии прежней Осетии черкезами29. Трудно понять, почему Проф.Гвритишвили не считает убедительным наше соображение о появлении двалов с севера (стр.114). Что касается других весьма ценных исторических сообщений в работе Д.В.Гвритишвили, они вряд ли противоречат моим основным положениям; некоторые из них, напр., превосходное описание перевалов и горных дорог с севера в Грузию (стр.116-118), и не касаются моих положений, а некоторые (напр., сообщение о том, что у Фомы Мецопского среди населения Грузии упоминаются в одном ряду Двалы, Осетины, Имеры и т.д. стр.114) говорят в пользу отстаиваемого мной тезиса. Что "на территории Двалети наличные ныне географические названия - грузинские"30, как сказано у проф.Гвритишвили на стр.115, этому не приходится удивляться; было бы удивительно обратное. А что "во время пребывания Гюльденштедта в Двалети грузинских названии (местностей) было больше"31, это может быть и неверно; но оно тоже не имеет доказательной силы, поскольку мы не можем быть уверены, что путешественник отметил все населенные пункты или всю топонимику района Кударо, которые он, в основном, только и называет Двалети. Очень важно, что у Гюльденштедта отмечено ბოჯა (боджа), звучащее теперь (и отмеченное на карте) божа (ирое. бодз, диг. бодзо "козел—вожак"): шипящая аффриката (дж) выдает давнее бытование этого слова в Кударо. В списке Гюльденштедта нет Куаджа>>Куажа (ирон. куадззен32, ЧадхъзеУ>Шадхъаеу ‘озерная, болотная деревня’ (назв. деревни) и др., давнее бытование которых в Двалети доказывается фонетической древностью этих слов (см. В.И.Абаев, Осетинский язык и фольклор, 1, 1919, стр.496.): „...переселение произошло сравнительно давно, иначе трудно было бы объяснить те глубокие различия в фольклоре, которые сейчас отделяют это наречие от северо-иронского диалекта.." Наконец, несколько слов о том, что все грузинские источники различают двалов от осетин"33. Различение их, как различение общего (осетины), от частного (двалы), не говорит за их различное происхождение. Мы ведь свободно говорим сегодня: „пришли имер(етин)ы, лечхумцы", но мы и не думаем противопоставить их друг другу Если Вахушти говорит: „...обитатели суть осетины, двалы34, то это еще не значит, что автор различает их этнически. Наоборот: здесь уточняется широкое понятие "осетины" тем, что указывается, какие именно осетины: не валагирцы, не куртатинцы а двалы. Если бы было сказано „осетины и двалы, тогда еще, может быть, можно было говорить о противопоставлении их друг другу. Но еще яснее высказано это у того же Вахушти, напр., на стр.173: „А Сванетия урожаем и скотом такова, как описанная нами Двалети, или нынешняя Осетия"35. В осетинском населении ущелья Патара Лиахви Вахушти видит двалов (см.тут же ниже), а между тем на стр.71 сказано, что выше Ацерис-хеви (в ущелье Патара Лиахви) обитают исключительно осетины. Не видно ли из этого, что двалы, но Вахушти, являются осетинами? Из подобных сведений, имеющихся в труде Вахушти в немалом количестве, видно, что он (Вахушти) прекрасно отличает понятие Двалы и двальский как частное от общего понятия осетины и осетинский. У Вахужти на стр.116, указывается весь осетинский мир вместе: "Чими, Тагаури, Куртаули, Валагири, Пайкоми и Двалети", за которыми, непосредственно следует описание Дигори. Описав все эти места, начиная с Чими и кончая Двалети (стр.112-115, а Дигори с 116 стр.), и, отлично зная, что во всех этих местах обитают осетины, Вахушти на стр.115 говорит: „А ущелья эти, описанные нами, вместе с Магран-Двалети составляют Двалети; и кроме того население Диди Лиахви, Патара Лиахви, Кенис-хеви и Кударо тоже являются двалами, выселившимися из этой Двалети. Они едины с ними верой, обычаями и нравом и по сей день находятся с ними в родственных отношениях"36 (стр.115). Вряд ли, после всего сказанного, можно толковать сведения Вахушти так, как толкует их проф.Гвритишвили. Сказанное мной выше но поводу работы проф.Гвритишвили относится и к довольно обширному монографическому исследованию В.Гамрекели (см. сноску 3 на стр.71), за исключением правильного у В.Гамрекели толкования одного места труда Вахушти об упоминании этим последним черкезского языка. Для дополнительных разъяснений нет у меня повода. Не касаясь, вернее, не имея возможности коснуться в данном случае вопросов, обстоятельно рассмотренных В.Гамрекели в главе "Свидетельства античных писателей о двалах" своего труда (стр.192 210), и не отрицая, конечно, значения этнонимических исследований, однако, думаю, что правильное толкование грузинских источников, в частности а особенно того же труда Вахушти, может дать, для разрешения данного вопроса в историческом плане, значительно больше, чем гипотетические домыслы, основанные на этимологиях затемненных этнонимов. Что касается правильного понимания, в частности, труда Вахушти, в интересующей нас сейчас части, я, к сожалению, должен отметить, что, но мнению В.Гамрекели, почти никто до него не изучал и даже не находил нужным изучать вдумчиво названный труд Вахушти: "Такие ученые, как Марр, Кипшидзе, Ахвледиани, Кекелидзе и некоторые другие также причисляли двалов к осетинам не обосновывая, однако, это ничем; они это делали просто мимоходом, считая ого положение, само собой разумеющимся и не требующим доказательств37; и дальше: "Однако вдумчивое чтение географии Вахушти Вагратиони убеждает, что приведенные ссылки вышеназванных авторов (имеются в виду Клапрот, Пфафф, Ванеев Скитский) по существу своему ошибочны и не соответствуют источнику"38. Как видно, известную ответственность по мнению В.Гамрекели, несут, вместе с последними и первые. Я имею основание думать, особенно после сказанного мной по поводу работы проф.Гвритишвили, что мнения названных выше четырех ученых39 („и некоторых других") основаны на вдумчивом изучении труда Вахушти и, очевидно, потому они и не сочли нужным распространяться об этом, что В.Гамрекели и показалось "просто мимоходом*. Несмотря на неубедительность основного положения В.Гамрекели о причислении двалов к иберийско-кавказскому язычному миру племён и следовательно, об отрыве их, по происхождению, от осетин, работа его в целом заслуживает внимания: всякий серьезный исследователь данной проблемы найдет в работе В.Гамрекели много полезного не только потому, что он дает в ней новое освещение ряда фактов и интересный этнонимический экскурс, но особенно потому, что оп правильно отмечает социальные взаимоотношения между двалами и осетинами (стр.185). Я думаю, что, если бы автор рассмотрел данный вопрос именно в этом разрезе, при соответственном толковании свидетельств источников, он подошел бы ближе к его разрешению. Наконец, несколько слов об антропологических исследованиях М.Г Абдушелишвили40. Поскольку, с одной стороны, в работах проф.Гвритишвили и В.Гамрекели ставятся и генетические вопросы в отношении двалов, а с другой, нам неизвестна сплошная смена осетинского населения в районах двальского населения, особенно джавских осетин, постольку, при их компактности, данные антропологических исследований могут оыть полезными для истории происхождения племени двалов. В исследовании М.Г.Абдушелишвили отмечу, но интересующему нас в данном случае вопросу, следующее: Установлена близость джавских осетин к дигорским: "Мы в данном случае подчеркиваем факт антропологического сходства дигорских осетин с джавскими...“ (стр.518). И дальше: "Группу осетин джавского района, представляющую один из типов кавкасионского варианта, нужно отнести к тому же аборигенному населению кавкасионского нагорья, к которому относятся и дигорские осетины...“ (320). С другой стороны, отмечается достаточно близкое сходство иронов (гизельдонского района) с дигорцами и достаточно реальное отличие их (иронов) от джавских осетин. Если я правильно понимаю эти данные, то нельзя не считать симптоматичным антропологическое сходство двалов (джавских осетин) с осетинами-дигорцами. Использование этих антропологических данных - дело дальнейших исследований по истории становления как осетинских племен (двальского, иронского и дигорского), так. и осетинской народности.
------------------------------------------------------------------------------
1. Г.Ахвледиани: „К истории осетинскою языка". I. Известия Тбилисского унив-та, т.V, 1925, стр.317 и след. (см. в этом сборнике стр.48).
2. Описание царства грузинского (география Грузии), 1941 (на груз, яз.) сокращенно „География Вахушти".
3. Güldenstädt, Rеisеn durch Russland, I, 1787.
4. Klaproth, Reisen in den Kaukasus und nach Georgien II 1807-1808.
5. "ვალაგირისა და ფაიქომის დასავლით არს კასრის ხეობა, რომელ იწოდების აწცა დვალეთად. და აქუს სიგრძე დვალეთს ზეკარის კავაკასიდამ ვიდრე ჩერქეზამდე" (Вахушти, op.cit. стр.113).
6. "არამედ დვალეთიცა განიყოფების ხევ-ხევად და იწოდების ხევნი ესრეთ: კასრის ხევად, ზრამაგად, ჟღელედ, ნარად, ზროგოდ და ზახად" (там же, стр.107).
7. В груз оригинале этого (1941 г.) издания после слова აღვსწერეთ, нет запятой, но стоит запятая после слова მაღრან -დვალეთითურთ (стр.115). См. в сноске 1-й стр.67.
8. ..."ხეობანი ესენი, რომელნი აღვწერეთ, მაღრან-დვალეთითურთ არიან დვალეთი და კვალუდ დიდის–ლიახვისა, პატარასა - ლიახვისა, ქსნის ხევისა და კუდაროს მოსახლენიცა არიან დვალნივე, ამ დვალეთიდამ გარდასულნი რჯულითა, წესითა და ზნითა ერთნი, და დღესაც მონათესავენი ურთიერთთა. (там же, стр.115).
9. То есть с северными осетинами, ибо „После XV в. предполагать наличие двалов как особой этнической общности нет основания" (Автореферат канд. диссертации В.Н.Гамрекели "Двалы и Двалетия в I-XV вв. н. э.“, стр.17, Тбилиси, 1958 г).
10. Вместо „Двалети" - исправлено в труде Клапрота (см дальше).
11. У Вахушти Джеджори.
12. Dwaleti Am Dschedscho des Rion. . Die Oerter desselben sind: 1.Guilanta: 2.Nadarbas-jewi; 3.Naksebawi; 4 Koretscheri; 5.Kwemo Bodselia; 6. Did! Bodscha; 7. Kobiata; 8. Morecka; 9. Si-batara; 10. Dschawis-Tawi; 11. Mats Chora; 12. Sadsnari; 13. Tke-burta; 14 beta; 15 Srag&; 16 Keschetta; 17. Samtarati (J. A Gtilde ns tad t: Reisen durch Russland und im Caucasischen Geburge. St Petersburg, 1787, стр. 476).
13. „Dwaleti, cpgscjgcno, in w.eiteren Sinne des Wortes, ist die al-lgemeine Benennung aller stidlichen Osseten, insofeni sie zu Geor-gien oder Imerethi gehoren... Das eigentliche Dwalethi aber liegt am Flusse Dschodscho... Giildenstfidt giebt in Dwalethi folgende Orte an...“ (J. von Klaproth: Reise in den Kaukasus undnach Geor-gien, unternommen in den Jahren 1807-8), 11. R., 1814, стр. г88). Cp-также: Dr.J.A.Giildenstaitts Besehreibung der Kaukasischon Lander von J.Klaproth... Berlin, 1834, стр.147, где даны те же названия.
14. "...აწცა გვარიანთა მათ უწოდებენ ოსად, ხოლო სხვათა უგვაროთა - კვალად დვალად“ (там же, стр.107).
15. სარწმუნოებით არიან ძველად ქრისტეანენი და სამწყსონი ნიქოზლისანი და უფროს დვალნი. არამედ აწინდელ ჟამთა დვალნი სახელით ოდენ ქრისტეანენი" (там же, стр.110).
16. ენა აქუთ ძველი, დვალური (ძველი დვალური? - Г.Ахв.), და აწ უბნობენ ოსურსა საკუთრად, ვინათგან ჩერქესთა ენა სხვა არს (там же, стр.110). Во французском переводе: „IIs parlent l’ancienne langne dwale ou osse proprement dite, comme ils l’appellent anjourd'hui; car la langue de Tcherkez est differente" („Description geographique de la Georgie par le Tsarevitch Wakhoucht, publiee.. par M.Brosset, 1842, стр.437). Перевод Броссе неточный: первая неточность вызвана отсутствием запятой в изданном им же подлиннике после слова ძველი "старый, древний". Мне кажется, что в последнем грузинском издании этого труда Вахушти (1941 г.) запятая проставлена правильно (ძველი, დვალური - "старый двальский"). Вторая неточность: груз, слово უბნობენ ("говорят"). Броссе понял как ils appelent ("называют") и получилось так: „Они говорят на старо-(древне ) двальском языке, или собственно осетинском, как они называют его в настоящее время", а это значит, что древнедвальский есть сегодняшний осетинский, что, конечно, не передает смысла подлинника.
17. См.сноску 3 на стр.69.
18. Вахушти, op. cit., стр.IX.
19. Ср. В.М.Абаев, О языке южных осетин. Языки Северного Кавказа и Дагестана, 1, 1935 (=Осетинский язык и фольклор I, 1949, стр.494 и след). Г.Ахвледиани, К истории осет. языка. П.И.Ялгузидзе,., (см, в этом Сборнике, стр.80).
20. Д.В.Гвритишвили, К вопросу об этнической принадлежности двалов и о переселении осетин в Картли, Жури. "Мимомхилвели", 1, 1949, стр.109-120 (на грузинск. языке, резюме на русском).
21. В.Гамрекели, О племени двалов (к вопросу этнической принадлежности и исторических судеб племени двалов), Материалы по этнографии Грузии, IX, 1957, стр.178-210.
22. М.Абдушелишвили, Осетины (антропологическ. очерк, Труды Института экспериментальной морфологии Академии наук Грузинской ССР, т.VI, 1957, стр.320 (на груз, языке, резюме на русском).
23. Вопросительный знак поставлен, очевидно, потому, что груз, слово საკუთრად („собственно") проф.Гвритишвили считает возможным понять как "свой, собственный". Однако, Вахушти употребляет это слово только лишь в смысле „собственно, ргорrement dit“ (см. напр., Вахушти, стр.176: არამედ წიგნი არცა ერთსა რომელსამე აქუს, თვნ'ერ ქართულის წიგნისა საკუთრად" - „но ни один из них не имеет грамоты, кроме грамоты собственно грузинской". (Перевод историка проф.М.Г.Джанашвили).
24. "ამ ცნობის მიხედვით ლაპარაკი მხოლოდ იმის შესახებ შეიძლება, რომ: ა) ვახუშტი დვალებსა და ოსებს სხვადასხვა წარმოშობილობისად სთვლის; გ) დვალებს აქვთ დამოუკიდებელი ენა – ძველი დვალური, მაგრამ ვახუშტის დროს ("აწ") დვალები ოსურ ენაზე ლაპარაკობენ (თუ ოსურს სთვლიან თავისად?); გ) დვალური ძველი ენა, ვახუშტის გაგებით, არ არის ოსური ენა, იგი (დვალური ენა) ჩერქეზულ ენათა ოჯახს ეკუთვნის“ (გვ.114).
25. Груз, текст см.выше, стр.69.
26. Груз, текст см.выше, стр.69.
27. Ср. В.Гамрекели, op. cit., стр.188-9.
28. Ср.В.Гамрекели: оp. cit., стр.188-9.
29. Что же касается понятия „собственно осетинский" я имею основание, как видно из предыдущего, не согласиться с толкованием его в том же плане у В.Гамрекели (там же).
30. დვალეთის ტერიტორიაზე დღეს არსებული გეოგრაფიული სახელები ქართულია“
31. „...გიუდენშტედტის დვალეთში ყოფნის დროს ქართული სახელწოდებები უფრო მეტი ყოფილა (там же).
32. На карте ошибочно къ (вм. к).
33. ყველა ქართული წყარო დვალებს ასხვავებს ოსებისაგან (там же, стр.114).
34. „მოსახლენი არიან ოსნი, დვალნი..." (там же).
35. ხოლო სვანეთი არს მოსავლითა და საქონლით, ვითარცა აღვწერეთ დვალი, ანუ აწინდელი ოსეთი (Вахушти, стр.173).
36. Текст подлинника см. на стр.67.
37. В.Гамрекели, О племени двалов, стр.180.
38. Там же, стр.181.
39. Из мнений автор не привёл.
40. См. в сноске 4 на стр.71.
[Известия Института языка, истории и материальной культуры мм. акад. Н.Я.Марра, X, 1941 (стр. 193-5)].
Ахвледиани Г. С., По поводу обнаружения Заромагской псалтыри. Сборник избранных работ по осетинскому языку. Тбилиси, 1960, с.160-167.
XVII
ПО ПОВОДУ ОБНАРУЖЕНИЯ ЗАРОМАРСКОЙ ПСАЛТЫРИ
1.
Ценный памятник, середины XIII века
Сборник избранных работ по осетинскому языку. Тбилиси, 1960, с.160-167
Как известно, древние грузинские и иные письменные источники, а также соответствующие памятники материальной культуры, убедительно говорят об исконных общественно культурных и экономических сношениях между грузинским и осетинским народами; убедительно говорят они и о том, что тесные, на протяжении многих столетий, взаимоотношения между вашими народами не прекращались и в тех случаях, когда определенные политические ситуации или неблаговидные намерения представителей правящих классов и государственных властей Грузии и Осетии не-способствовали добрососедским отношениям грузинского и осетинского народов. Не могли помешать их постоянным связям и суровые-природные условия - горные хребты и высокие вершины, разделяющие эти два народа, историческими судьбами ж жизненными путями друг с другом связанные; ряд перевальных дорог и троп издревле обеспечивал их взаимные сношения - тем более, что нагорную часть севера Грузии занимало, видимо, с раннего феодализма, довольно компактное осетинское население, несомненно общавшееся со своими северными сородичами. Хорошо в грузинских летописях датированный почти трехвековой (начиная с XI века) период нормальных политических и оживленных экономических и культурных связей между Грузией и Осетией, ознаменовавшийся династическими колитического характера браками, кончился ослаблением этих связей в результате татарско-монгольских нашествий на Кавказ. Однако факты последующих веков говорят о нередких случаях проявления взаимных благожелательных и дружелюбных отношений даже верхушечной знати Грузии и Осетии (напр, пожертвование грузинского царя Рекомскоыу святилищу в конце 17 века), не говоря уже о постоянном традиционном взаимообщении трудового населения этих стран. Нужно думать, что появление в Северной Осетии грузинской рукописи псалтыри, которую можно назвать заромагской но месту ее обнаружения (см.дальше), относится к началу периода Рекомского и других подобных пожертвований, имевших религиозно политические цели - распространение христианства в Осетии и вовлечение Осетии в сферу влияния Грузии- К этому кругу материальных памятников, ловидимому, принадлежит Заромагская псалтырь. С этим, я думаю, гармонируют как приведенные ниже сообщения А.А.Хадарцевой, таки ее описание, выполненное М.А.Шанидзе. 1-го октября 1957 года А.А.Хадарцева привезла в Тбилиси из Северной Осетии рукопись грузинской псалтыри, переписанную церковным строчным письмом. Задание А.А. - выяснить научную ценность рукописи - я постарался выполнить, попросив талантливого молодого семитолога канд. фил. наук М.А.Шанидзе, ведущую работу над изданием древних редакций грузинской псалтыри, взять на себя этот труд. Пока М.А. охотно описывала рукопись, А.А.Хадарцева любезно сообщила мне (З/III- 58 г.) внешнюю историю рукописи в виде следующей поэтической легенды (привожу без изменения): "В глубине Алагирского ущелья есть живописное плато, на котором расположен аул Заромаг. Гордо высятся там еще и теперь старые родовые башни - крепости, а вокруг ютятся крошечные сакли. Одна из башен принадлежала роду Сикоевых. Однажды, много веков назад, молодая невестка из этого рода вышла за водой. Было ясное летнее утро. Вдруг молодая женщина увидела золотую птицу, парящую высоко в воздухе и переливающуюся золотом в первых солнечных лучах. Пораженная необычайным видением, женщина установилась. Птица летела, плавно снижаясь над ее головой, и села ей на плечо. Подняв руку, чтобы погладить птицу, женщина ощутила под рукой, вместо перьев, гладкие листы пергамента. Сняв с плеча книгу, написанную золотом, женщина принесла ее в башню и рассказала обо всем случившемся. Книга была оставлена в башне и хранилась как фамильная реликвия, а место, где она лежала, стало "дзуары бынат"-ом (священным местом). Осетинский драматург Давид Афанасьевич Туаев, будучи родом из этого селения Заромаг, летом прошлого года был на родине. Там ему были переданы пересказанное мною Вам предание и рукопись, которой Вы... и располагаете сейчас. Лично мои предположения сводятся к связи появления этой рукописи в Заромаге с грузино-осетинскими отношениями в XII в., в частности с распространением христианства в Осетии грузинскими миссионерами. Именно с этим временем предания связывают интенсивное строительство христианских храмов, распространение христианской литературы и т.д. Если это подтверждается и самой рукописью, то это будет единственным материальным памятником такого рода здесь". Дополнительно к сообщенному А.А.Хадарцева 5/VII-58 года написала мне следующее: "Хочу сообщить Вам еще одну подробность в легенде, которую я передала Вам. Появление книги - рукописи связывается в Заромаге с Новым годом. И затем, в последующие годы, брали эту книгу под Новый год жрецы - дзуары лаегтае - и наугад открывали ее. Если книга на открытой странице блестела - отливала золотом, то считали, что год для этой фамилии-рода будет счастливым; если страница оказывалась темной, то ждали каких-нибудь бедствий". М.А.Шанидзе, изучив рукопись, дала следующее описание ее (дается в моем переводе): "Рукопись на белом пожелтевшем пергаменте. Размеры 8X9 см. Письмо строчное церковное. Недостает начала и конца, дефектна местами также в середине. Рукопись содержит 56+58 листов. Первые 50 листов написаны строчными буквами XIII века, последующие 58 л. - строчными XV в. Почерк цервой части более красивый, и пергамент её лучшего качества - белее и тоньше. Чернила в обеих частях черные, заглавия написаны красной киноварью. В более старой части для надстрочных букв местами употреблены золотые чернила; в этой части имеются приписки светским письмом XV века. Текст рукописи представляет собой псалтырь в переводе Георгия Святогорца, канонизированную в грузинской церкви с XI века. Старая часть содержит 6-87 псалмов [первые два листа рукописи не исписаны, за ними следует написанный почерком первой части один лист, стертый настолько, что почти не читается; за ними идут написанные почерком второй части листы (псалмы 93-101), сшитые лицом вниз; нс. 6-ой начинается с последующего листа], поздняя часть непосредственно продолжает текст. Как видно, реставратору попал в руки старый дефектный список, и он восполнил его. Рукопись сшита плохо: пять листов в начале вшиты лицом вниз; они из второй части (нс. 93-101 с лакунами) и находятся не на своем месте. Как видно, рукопись сшита (видимо, в XIX или XX в.) лицом, не умевшим читать грузинское церковное письмо. Приписки на полях первой части свидетельствуют о том, что рукопись была используема для гадания. В качестве нримеров приписок можно привести следующие: "О долголетнем хранении твоем сказано пророком", „не печалься, бог заботится о тебе", „не печалься, не свершится, что ты собираешься сделать" и др. Гадание происходило следующим образом- раскрывалась любая страница книги наугад, и предсказывалось по содержанию места страницы, куда попадал палец. Такие приписки, числом около 15 ти, представляют собой толкование отдельных мест псалтыри. Записи переводчика или писца в рукописи нет; предположительно можно думать, что запись была, как обычно, В конце, но поскольку рукопись дефектна в конце (текст прерывается на псалме 107), никаких следов записи в настоящее время не видно. Чьего-нибудь имени нет и в приписках. Стало быть, нет никаких указаний на личность писца, на место и дату. Почерк старой части говорит о квалифицированном писце. Следует отметить, что размер и почерк первой части рукописи напоминают евангелие, переписанное для царицы Русудан (середина XIII века); можно предположить, что эта рукопись была написана тоже для нее. Рукопись имеет определенное значение, поскольку более ранние списки псалтыри, относящиеся к редакции Георгия. Святогорца, редки: из ранних (середина XIII в.) рукописей псалтыри одна только полная и находится в Ерусалиме, несколько остальных — дефектны; большая же часть десятков рукописей позднее XIV века. Поэтому, при изучении Святогорской редакции псалтыри, необходимо учесть Зарамагскую псалтырь, относящуюся к одной из ранних - середине XIII века. Особо следует выяснить пути проникновения этой рукописи в Северную Осетию, ибо это может пролить свет на историю грузинско-осетинских культурных взаимоотношений". Как видно из описания Заромагской рукописи, она, можно сказать, из числа первостепенных рукописей для изучения Святогорской редакции псалтыри. Но дает ли она что-нибудь для истории грузинско-осетинских культурных взаимоотношений? В этом смысле Заромагская рукопись не является первостепенным памятником, поскольку в рукописи нет никаких следов, указывающих на факт использования ее в качестве читаемой в Осетии книги. Все приписки, образцы которых приводятся в описании М.А.Шанидзе, сделаны, вероятно, в грузинской среде и, судя по форме письма, не раньше XV века. Во всяком случае, у нас нет основания предполагать, что приписки XV в. на полях, являющиеся некоторым толкованием соответствующих мест псалтыри, сделаны в Осетии. Приписки имеются только в первой (ранней, первая поло вина XIII в.) части. Это говорит за то, что в XV веке рукопись находилась еще в Грузии, в руках знающих грузинский язык. Во второй (поздней, XV в.) части приписок нет. Можно думать, что с XV века, когда вторая часть рукописи была написана еще в Грузии, вскоре после того она отбыла из грузинской среды, ибо в родной среде она вряд ли осталась бы вовсе без приписок, поскольку, как говорит М.А.Шанидзе, она служила и в качестве гадательной книги. Мы предполагаем, что приписки в первой части были сделаны все-таки раньше, чем была написана вторая часть в том же веке, именно на его исходе. Единственное, что могло быть написано в осетинской среде, возможно и грузином, это записи на обороте переплетного полулиста и на лицевой стороне полного переплетного же листа, по пцчерку относящиеся к XVII веку. Дело в том, что пергамент, служивший переплетом спереди (конец книги не имеет переплета), сложен вдвое, причем первая половина, срезанная косо, меньше второй половины: на обороте этой срезанной части и видим трудночитаемую запись светским письмом в пять строк: "...vne cotа |...da švilita |...cqalobita: or|...cxovrebasa šina |...bargiჳ'asp“. Как видно, начала строк, отмеченные мной многоточиями, исчезли вместе со срезанной половиной листа. Первое слово первой строки непонятно, второе значит "мало", первое слово второй строки — ‘и’, второе "с чадом" (сыном или дочерью); слова третьей строки — "милостью: два" [надеж?]; в четвертой строке - два слова, из которых первое значит "жизни" [дат. падеж], а второе послелог "в", требующий дательного падежа [="в жизни"; если "два" является определением к "в жизни", то получаем "в двух жизнях"]; в последней строке имеем, несомненно, собственное имя лица Баргиджаси", не встречающееся, насколько я знаю, в грузинском ономастиконе, но имеющее осетинский облик, во всяком случае, в своем первом компоненте [не баргин (диг.) ли=ирон. барджын "властный" - с выпадением н?]. Это слово, возможно, и выдает обладателя рукописи или автора записи XVII века; именно в это время рукопись, по нашему мнению, попала в Заромаг или, вообще, в Осетию. Что же касается записи на лицевой стороне второй половины переплета, она стерта почти безнадежно для чтения. Легенда и предание, сообщенные мне А.А.Хадарцевой, интересны, но они сами по себе мало что говорят о вопросах, возникающих при описании рукописи. Зато очень важны приведенные выше соображения А.А.Хадарцевой. Во первых, о гадании но псалтыри. Об этом говорит и М.А.Шанидзе, но есть между ними разница. Гадание по содержанию текста предполагает знание грузинского языка, гадание же по „цвету" страницы, наоборот, говорит о незнании языка текста. Ясно, что важное сообщение об этой последней форме гадания говорит о том, что в Осетии знали, что можно гадать по этой книге (это тоже результат пропаганды.), но гадали как могли. Во-вторых, предание о счастливой „золотой" и несчастливой „темной" страницах говорит о реальном различии между первой (ранней) и второй (поздней) частями рукописи (см.выше): и по сей день страницы первой части, но сравнению со второй, „блестят - отливают золотом" - они красивее, светлее, ярче, чем „темные" страницы второй части. В основном важно, конечно, соображение А.А.Хадарцевой о Эсвязи появления этой рукописи в Заромаге с грузияо-осетинскими отношениями", но не в XII веке, а, как оказалось, значительно позднее. Таким образом, в виде Заромагской псалтыри наука отныне располагает весьма ценным для истории грузинской псалтыри памятником середины XIII века, попавшим к Осетию, вероятно, к началу XVII века и проливающим некоторый свет на грузинско-осетинские взаимоотношения. Не думаю, чтобы дальнейшее исследование Заромагской псалтыри дало более эффективные, с этой последней точки зрения, результаты.
* * * * * * *
Благодарю Северо-Осетинский научно-исследовательский институт и лично А.А..Хадарцеву за предоставление мне возможности высказаться как но Заромагской рукописи псалтыри, так и, по этому поводу, по некоторым вопросам аланско- (осетинско)-грузинских языковых взаимоотношении. Благодарю М.А.Шанидзе за прекрасное описание рукописи.
[Изв. СОНИИ, т.XXII, вып.1, стр.36-40
|
